Известно, что в познании истины важны все собираемые по крупинкам сведения и 
факты. Одни из них, воспринимаемые как взаимно противоположные, в 
действительности (при уравновешенном и спокойном анализе!) друг друга не 
исключают, а дополняют и уточняют. Вторые заставляют задумываться 
исследователей и ученых о том, чтобы решить, так ли уж незыблемы прежние 
представления, гипотезы или даже теории о реальности существующих проблем 
Атлантиды…
Разумеется, автор книги далек от мысли примирить всех «атлантидных» оппонентов 
и утверждать, что и те, и другие правы… Так, конечно, не бывает. Но кажущиеся 
противоречия между крайними точками зрения, видимо, уже сняты или должны быть 
устранены в самое ближайшее время.
Однако вернемся опять к Атлантиде…
В текстах «Крития» и «Тимея» много разночтений.
И немудрено. За двести лет, в течение которых сообщение об Атлантиде по цепочке 
от египетских жрецов дошло до Платона, в нем неизбежно должны были накопиться 
многочисленные упущения, ошибки, противоречия.

«…Проще предположить, — писал Н. Ф. Жиров, — что действительный уровень 
цивилизации атлантов был иной, чем в описании Платона, ибо это описание не 
может быть свободным от приукрашений, преувеличений и фантазий».

Но вместе с тем, анализируя диалоги, становятся ясными и следующие 
обстоятельства: Платон не мог знать точно, какой конкретно государственный 
строй был в древней Атлантиде. И здесь, видно, частично прав Аристотель, 
утверждавший, что весь рассказ о погибшем континенте Платон простонапросто 
выдумал, чтобы удобнее изложить свои политические и философские взгляды.
И все же нужно признать, что Платон, очевидно, на самом деле располагал 
какими-то данными, которые он положил в основу своих диалогов. Это могли быть, 
например, неизвестные нам сегодня древние египетские записи…
Новые поколения людей, имея только самые смутные представления о былой мировой 
катастрофе и ее последствиях, не могли знать ни властелинов тех древних 
государств, ни их деяний, ни их имен.
По-видимому, не случайно в диалоге «Критий» Платон говорит:

«…Не удивляйтесь, если часто будете слышать у варварских мужей греческие имена… 
Первые египтяне записали их в переводе на свой язык, поэтому и сам он (Солон), 
схватывая значение каждого имени, записал его в переводе на наш язык…»

Л. Зайдлеру принадлежит также оригинальное и неожиданное предположение: именно 
утверждение Аристотеля о том, что Атлантида — вымысел Платона, сыграло в 
последующей истории отрицательную роль.
Она заключалась в том, что, поскольку авторитет Аристотеля был непоколебим на 
протяжении многих веков, то это обстоятельство в значительной степени повлияло 
на мнение многих древних и даже современных комментаторов, которые под влиянием 
аргументов Аристотеля очень подозрительно отнеслись к рассказам Платона.
Однако великий Аристотель, он же и ученик Платона, был, как мы об этом уже 
говорили, заинтересован дезавуировать тексты диалогов своего учителя. 
Аристотель не интересовался ничьими доводами. И очень странно, что это 
абсолютно субъективное суждение идеалиста Аристотеля стало непреложной догмой 
для многих поколений людей — не только идеалистов, но и материалистов.
Вот, например, относительно «свежая» публикация на эту тему. Известно, что в 
сказаниях Платона неоднократно говорится о войне атлантов с греками.
Но древнегреческие (ахейские) племена появились на юге Балканского полуострова 
только в III тысячелетии до н. э., то есть спустя 8000 лет после гибели 
Атлантиды (по Платону). К. Шилик в статье «Атлантида: 23 века поисков» в 
журнале «Природа и человек» № 1 и 2 за 1985 год в заключение повторяет вывод 
честолюбивого македонца Аристотеля: «Атлантида Платона — не более, чем идеал 
государственного устройства, облеченный в форму некогда процветавшего и 
затонувшего материка».
Как отмечает К. Шилик, в диалогах описано типичное государство эпохи развития 
бронзы: царская власть, законы, письменность, каменные постройки, металлургия, 
боевые колесницы и т. д., что дает повод отождествлять Атлантиду с Минойским 
Критом. Есть в Атлантиде и черты, характерные для эпохи самого Платона. 
Например, боевые корабли-триеры, всадники, гоплиты. Но дело в том, что 12–14 
тысяч лет назад этого не могло быть, так как не было тогда еще и самих эллинов.
Теперь стало известно то, чего не знал Платон и о чем умолчали египетские жрецы,
 по всей вероятности, из чисто политических соображений, стремясь привлечь 
Грецию как возможного союзника против персов. Конечно, говоря о противниках 
атлантов, освободителях Средиземноморья от их владычества, Платон имел в виду 
греков, и, в частности, афинян. Но, увы, в то время, о котором идет речь в 
знаменитых платоновских диалогах, не было ни Афин, ни эллинов.
Однако известно, что более чем за тысячелетие до создания акрополя в Афинах, на 
том же самом холме высился Пелистикон — крепость пеласгов, древнейших 
обитателей Средиземноморья. Греки были новопоселенцами на этих территориях. 
Пеласги или племена, родственные им в языковом отношении, занимали районы 
древнейшей Финикии, Палестины, Крита, Кипра, Эллады и Малой Азии. Ближайшими их 
родственниками были этруски.
Что касается соперничества атлантов с афинянами, то здесь вымысел Платона или 
египетских жрецов очевиден: ведь время основания Афин установлено археологами 
достаточно точно. История доплатоновских Афин исчисляется первыми сотнями, но