Глава 4
По другую сторону океана



Прародина на востоке?


По другую сторону океана развивались культуры, до настоящего момента остающиеся 
археологической Меккой: при всей технологической изощренности современных 
археологических исследований остаются огромные территории сельвы в Мезоамерике, 
в Перу, Колумбии, которые еще совершенно неизвестны.

Другой «terra incognita» является письменность древних индейцев. Многочисленные 
попытки расшифровки майянских иероглифов до сих пор не привели к результату, 
который был бы принят всем научным сообществом. В главках об ольмеках и майя, 
идее реинкарнации я буду ориентироваться на дешифровки, сделанные Ю. В. 
Кнорозовым и его учениками (например — Г. Г. Ершовой), позволяющие хотя бы в 
общих чертах понять характер письменной культуры индейских цивилизаций.
[142]

В главном нашем источнике о мифологической предыстории жителей Мезоамерики, 
эпосе индейцев киче «Пополь-Вух», рассказывается о Шибальбе, своего рода 
преисподней, в которой жили доисторические существа. Хотя почти буквальным 
значением этого слова является «Страна ужаса», в космогонических мифах древних 
людей преисподняя имела и еще один смысл. Это прошлое: ведь и смерть, 
отправляющая людей туда, переносит их жизнь в минувшее. Царем или судьей в 
преисподней мог быть вполне положительный персонаж — Минос, Эак и Радамант в 
Греции, Сатурн в Риме, Осирис в Египте. Часто царь преисподней почитался 
одновременно и как владыка «золотого века», при котором жило доисторическое 
человечество (или существа, предшествовавшие человечеству). Вызвано это сложным 
комплексом переживаний, верований, представлений, чаяний, которые сопровождали 
в душе древнего человека слово «смерть».
С одной стороны, смерть — совершенно неизведанная территория, которую каждый 
открывает заново. С другой — о смерти в мифах говорится более, чем о каком-либо 
ином явлении. Ее регион «исхожен» героями, отправляющимися в подземное царство, 
и богами, умирающими ради возрождения и самих себя, и всего живого. Самое 
странное и непонятное заключается в том, что смерть есть и трагедия, разрушение 
жизни, и торжество, ибо в потустороннем мире человеческая душа встречается с 
тем богом, жизнь при котором некогда была счастливой и сытой.
К этой теме я вернусь, когда буду говорить о вере в реинкарнацию народов, 
населявших различные берега Атлантики. Сейчас же отмечу только, что сказание о 
преисподней возвращает нас к представлению о прошлом, о цивилизации, которая 
некогда существовала и которая погибла из-за какого-то катаклизма. Смертные 
страдания воспринимаются как переживания такого катаклизма — только «наоборот». 
Пройдя их, выдержав все испытания, которые ждут человека на пути в прошлое, он 
достигнет царства света и достатка.
Интересно, что та часть «Пополь-Вуха», которая посвящена подвигам близнецов 
Хун-Апху и Шбланке в Шибальбе, может рассматриваться как метафора испытаний, 
выпавших на долю человеческой души после смерти. Выдержавшие эти испытания (в 
том числе как близнецы, получившие возможность возрождаться) будут награждены 
должным образом. Хун-Апху и Шбланке стали, например, Солнцем и Луной:


«Тогда они удалились от них [обитателей Шибальбы] и поднялись наверх, в 
средоточие света; в одно мгновение они были подняты на небо. Одному было дано 
Солнце, другому — Луна».
[143]


Сразу после истории о близнецах «Пополь-Вух» переходит к рассказу о сотворении 
и праистории человечества. Боги создали первых людей в некоем месте на востоке, 
где не всходили ни солнце, ни заря, ни утренняя звезда. Первое время 
человечеству пришлось жить в ночной тьме; они не знали своих богов и, очевидно, 
не обладали даже навыками, необходимыми для добывания пищи.

«Там находились тогда в большом количестве белые люди и черные люди, люди с 
разной внешностью, люди столь многих наречий, что удивительно было слушать их.
Разные люди существуют под небом; имеются люди пустынь, лица которых никто 
никогда не видит, которые не имеют домов, они только блуждают как помешанные по 
малым горам и по большим горам, поросшим лесами. Так рассказывали те, кто 
презирал этих людей пустынь; так рассказывали те, кто сам был там, на востоке.

Все они имели одно наречие. Они не взывали ни к дереву, ни к камню, но хранили 
в памяти слово Созидательницы и Творца…