же он рухнул в море всего в 50 ярдах от нашего борта, и на корабле можно было 
почувствовать жар от горящего самолета. Второй самолет, делавший такую же 
попытку, был сбит эскадренными миноносцами охранения с другой стороны корабля 
на расстоянии 1000 ярдов от него. Все атаковавшие нас самолеты были сбиты, 
кроме одного, который был только поврежден и, возможно, ушел. Даже 
возвращавшиеся из разведки пикирующие бомбардировщики “Dauntless” приняли 
участие в бою и уничтожили несколько самолетов противника. “Lexington” потерял 
в этом бою два истребителя, но мы уничтожили два четырехмоторных 
разведывательных самолета и семнадцать двухмоторных бомбардировщиков.

Теперь мы уже наверное знали, что элемент внезапности в нашей предполагаемой 
атаке против Рабаула потерян. Адмирал Браун решил, что у нас очень мало шансов 
найти выгодные цели и, следовательно, риск будет неоправданным. До наступления 
темноты мы шли своим курсом, чтобы ввести в заблуждение разведывательные 
самолеты, которые могли быть поблизости, а затем неохотно повернули на обратный 
курс и пошли для встречи с танкерами.

В ночь перед этим боем в районе Явы имел место бой в проливе Бадунг. В течение 
одной недели был уничтожен “Langley” и произошел бой в Яванском море, который 
должен был ознаменовать окончание сопротивления в голландской Восточной Индии.

Но бой около Бугенвиля был только началом действий авианосца “Lexington” против 
японцев в районе Кораллового моря. После рейда на Маршалловы острова 
оперативное соединение авианосца “Yorktown” с крейсерами “Astoria” и 
“Louisville” и шестью эскадренными миноносцами было послано на юг для 
пополнения сил вице-адмирала Брауна. К ним присоединился также австралийский 
крейсер “Australia”. В состав объединенного оперативного соединения теперь 
входили 8 крейсеров, 14 эскадренных миноносцев и 2 больших авианосца. Адмирал 
Браун назначил меня командующим авиагруппой, в состав которой входили авианосцы 
“Lexington”, “Yorktown” и их авиация. Впервые два авианосца должны были 
тактически взаимодействовать в бою как одно подразделение. Они должны были 
стать образцом многоавианосных оперативных групп, которые так успешно 
функционировали на более поздних этапах войны.

Обстановка обсуждалась на совещании, созванном на борту “Lexington”. Адмирал 
Браун еще стремился атаковать Рабаул, но на этот раз позиция выпуска самолетов 
должна была находиться южнее Соломоновых островов. Теперь японцы утвердились в 
Гасмата, в южной части Новой Британии, и имели там, как и в Рабауле, 
значительные воздушные силы. Нанесение удара по Рабаулу с юга означало, что 
придется пройти через узкости между архипелагом Луизиады и Соломоновыми 
островами и войти в пределы радиуса действия авиации, базирующейся на Гасмата и 
Рабауле. Для того чтобы уменьшить вероятность контратаки, я рекомендовал 
атаковать оба эти пункта на рассвете. План был принят, и мы пошли через 
Коралловое море на запад к намеченному пункту выпуска самолетов.

Однако вскоре после принятия этого решения мы получили информацию, что корабли 
противника были замечены в районе Буна, на Новой Гвинее, и позднее, что 
многочисленные транспорты высаживают войска в Саламоа и Лаэ, расположенные 
несколько севернее на том же побережье Новой Гвинеи. Эти сосредоточенные силы, 
казалось, обещали быть более выгодным объектом, чем те, которые мы выбрали. 
Однако для того, чтобы подойти к Саламоа и Лаэ со стороны Кораллового моря, нам 
нужно было проникнуть к северу от архипелага Луизиады и подвергнуться 
контратакам авиации из Гасмата и Рабаула, находившихся на нашем фланге. Была у 
нас и другая возможность. Из северной части залива Папуа наши самолеты могли бы 
достичь своих целей, перелетев через хребет Оуэн-Стенли на Новой Гвинее в район 
Саламоа, тогда как наши авианосцы оставались бы вне досягаемости противника.

У этого плана были свои недостатки. Мы не имели достаточных данных относительно 
высоты гор, и было сомнительно, чтобы наши действующие почти на уровне моря 
торпедоносцы могли перейти через них. Наши разведывательные данные были 
чрезвычайно скудны. Морские карты показывали береговую линию, но на них не было 
никаких данных о местности в глубине острова. Кроме того, на нашей карте залива 
Папуа были пометки: “Промеры произведены в 1894 г.” и “В этом районе много 
коралловых пиков, которые растут год от года и местонахождение которых 
неизвестно”. Для штурмана перспективы были не особенно приятными.

В целях пополнения нашей скудной информации я выслал два самолета под 
командованием коммандера Смита, офицера штаба адмирала Брауна, в Таунсвилл 
(Австралия) и два самолета под командованием командира авиагруппы коммандера 
Олта “Lexington” в Порт-Морсби, где они должны были собрать все данные, какие 
им удастся, касающиеся маршрута предполагаемого полета. Коммандер Олт прибыл в 
Порт-Морсби между двумя японскими воздушными налетами – частое событие, которое 
указывало на намерение противника захватить эту базу. Как он, так и Смит 
вернулись обратно с ценной информацией. Острые пики хребта Оуэн-Стенли 
поднимались на высоту до 13 000 фут., значительно выше, чем могли подняться 
наши торпедоносцы с грузом торпед. Однако, как узнали мои офицеры, между этими 
вершинами был один проход на высоте 7500 фут., через который могли бы пройти 
самолеты. Этот проход, который большую часть времени был закрыт облаками, 
каждое утро на два часа очищался от облаков. Мы рассчитали, что этого времени 
будет достаточно, чтобы наши самолеты дошли до своих объектов и вернулись