скорость на 0,07 числа М. Но «Скайрокет» все еще 
пока не достиг числа М = 2, как мы рассчитывали. На высоте 19 650 метров он 
развил максимальную скорость, соответствующую М = 1,79. Эти успехи были уже 
обнадеживающими; дело продвигалось вперед, и самолет не причинял нам 
неприятностей. Очевидно, мы просто не смогли правильно использовать все 
возможности, чтобы достичь скорости порядка М = 2. Инженеры были убеждены, что 
мы этого достигнем при следующей попытке.
 Наше нежелание передать самолет НАКА расстраивало все планы этой организации, 
и представители комитета по всякому поводу стали открыто проявлять раздражение. 
Под влиянием сильного нажима со стороны НАКА офицер связи ВМС в свою очередь 
нажимал на нас, требуя передачи «Скайрокета» беспокойному комитету. Инженеры 
объекта смогли успокоить измученного представителя ВМС, лишь заверив его, что 
потребуется только один дополнительный полет. Представители комитета в 
Вашингтоне поддерживали постоянную связь с ВМС, и через столичное 
представительство нашей фирмы главное управление авиации ВМС посылало нам 
телеграммы с запросами о сроках передачи самолета НАКА.
 На последнюю телеграмму мы ответили просьбой разрешить нам еще один полет. 
Наша главная цель была уже очень близка. ВМС сразу же дали согласие на этот 
полет, и НАКА дипломатично примирился с фактом, что буксировка «Скайрокета» в 
его ангар на аэродроме летно-испытательного центра задержится еще на некоторое 
время.
 Таким образом, мы могли еще раз попытаться достичь скорости, соответствующей М 
= 2. Все должно было быть вложено в этот предстоящий полет на максимальную 
скорость! Сэкономить больше топлива с целью использования его в режиме 
горизонтального полета не было уже никаких возможностей; все, что можно было 
сделать в этом направлении, уже сделано. Возможно, самолет взял бы больший 
запас топлива, если бы с него сняли часть испытательной аппаратуры, но этот 
метод, преследующий только установление нового рекорда, лишил бы этот полет 
главной цели — получения полных и точных данных о той области высоких скоростей,
 в которую только один «Скайрокет» и мог проникнуть. Оставалось только одно: 
при переводе с набора высоты в режим горизонтального полета уменьшить 
перегрузку до 0,2, что лишь немногим больше отрицательной. Это дало бы самолету 
дополнительный разгон.


* * *

 Уже установилась изнурительная летняя жара, когда летное задание было 
разработано и инженеры из Санта-Моники решили проблему борьбы с инеем, 
изготовив крошечный, управляемый вручную стеклоочиститель для лицевого щитка 
шлема высотного костюма. Был конец июня. Итак, в момент начала перевода 
самолета из набора высоты в горизонтальный полет «Скайрокет» будет на 1500 
метров выше любого другого самолета, летавшего до этого.
 Я плохо спал перед полетом. Мне хотелось поскорее разделаться с этим последним 
полетом, и я ждал утра с каким-то странным нетерпением. «Скайрокет» не может 
преподнести мне никаких сюрпризов в этот последний полет, — я привык к нему. 
Причины всех неприятностей, которые он раньше причинял, были устранены. Завтра 
я буду вознагражден за все. Самолет превосходно вел себя в глубинах 
неизведанной области полета. Двумя успешными полетами в эту область «Скайрокет» 
и завоевал первенство. Не было оснований предполагать, что завтра самолет не 
будет вести себя так же хорошо. Летное задание ни в коей мере не было более 
рискованным, чем предшествовавшие. Разница заключалась только в большей высоте 
и в меньшей перегрузке при переводе самолета из набора высоты в горизонтальный 
полет. Зная, что все диаграммы, расчеты и уравнения были хорошо изучены 
инженерами, мастерски владеющими логарифмическими линейками, я был уверен, что 
все будет в порядке. Как и прежде, единственными противниками я мог считать мои 
собственные недостатки и неизвестность.
 Возможно, все происходит в последний раз. Быть может, после этого полета ВМС 
пришлют телеграмму с приказанием передать «Скайрокет». Возможно, сегодня я 
расстанусь со «Скайрокетом», уйду от ужасного противодействия, навязываемого 
мне самолетом после увеличения скорости на какую-нибудь тысячную числа М, от 
постоянной настороженности, — от всего, что в конечном счете неожиданно щедро 
вознаграждается успехами самолета.
 В мерцании наступающего рассвета ангары-близнецы военно-воздушных сил неясно 
вырисовывались, подобно сфинксам на плоской поверхности пустыни. База спала. В 
наступающем утре раздавался пронзительный свист самолета, которым я должен был 
управлять. Луч ручного электрического фонарика двигался вдоль дорожки, покрытой 
гравием, свет фар приближающихся автомашин падал на темные стены ангара фирмы 
Дуглас. Сухой воздух был наполнен запахом шалфея и легкоиспаряющегося бензина.
 — Билл, тебе лучше зайти и поговорить с Игером, — посоветовал мне Кардер, 
когда мы проезжали мимо ангаров военно-воздушных сил. — Ты, вероятно, хочешь 
рассказать ему о том, что собираешься сегодня делать, ведь вчера он не мог 
принять участие в разработке задания.
 Мы остановились у ангара. Я нашел Игера наверху в комнате, заставленной 
шкафчиками для одежды.
 — Можешь ли ты уделить мне минутку?
 Он посмотрел на меня поверх своего шкафчика и сказ