|
белогвардейского генерала Миллера. По этой причине Шпигельглаз боялся сойти на
берег. Орлов же боялся совсем другого: он подозревал, что свидание на судне
подстроено, чтобы захватить его и арестовать. На встречу со Шпигельглазом он
так и не явился.
Орлов скрылся, и лишь в ноябре нам стало известно, что он объявился в Америке.
До того как это произошло, я подписал так называемую «ориентировку» по его
розыску, которую надлежало передать по нашим каналам во все резидентуры. В этом
документе содержалось полное описание Орлова и его привычек, а также описание
жены и дочери, которых в последний раз видели вместе с ним во Франции. В
ориентировке указывалась причина возможного исчезновения Орлова и его семьи –
похищение их одной из спецслужб: британской, германской или французской. В
особенности я подчеркивал тот факт, что Орлов был известен французским и
британским властям как эксперт советской делегации, участвовавший, притом
дважды, в работе Международного комитета за невмешательство в гражданскую войну
в Испании. Другой причиной могла быть его измена: из сейфа резидентуры в
Барселоне исчезло шестьдесят тысяч долларов, предназначавшихся для оперативных
целей. Его исчезновение беспокоило нас еще и потому, что Орлов был хорошо
осведомлен о нашей агентурной сети в Англии, Франции, Германии и, конечно, в
Испании.
В ноябре 1938 года меня вызвал Берия и, давая указания, неожиданно распорядился
прекратить дальнейший розыск Орлова. Возобновить поиски я должен был лишь по
его прямому указанию. Орлов, оказывается, направил из Америки письмо лично
Сталину и Ежову, в котором свое бегство объяснял тем, что опасался неизбежного
ареста на борту советского судна.
В письме также говорилось, что в случае попыток выяснить его местопребывание
или установить за ним слежку он даст указание своему адвокату обнародовать
документы, помещенные им в сейф в швейцарском банке. В них содержалась
информация о фальсификации материалов, переданных Международному комитету за
невмешательство в гражданскую войну в Испании. Орлов также угрожал рассказать
всю историю, связанную с вывозом испанского золота, его тайной доставкой в
Москву со ссылкой на соответствующие документы. Это разоблачение поставило бы в
неловкое положение как советское правительство, так и многочисленных испанских
беженцев, поскольку советская военная поддержка республиканцев в гражданской
войне считалась официально бескорыстной. Плата, полученная нами в виде золота и
драгоценностей, была окружена тайной. Орлов просил Сталина не преследовать его
пожилую мать, оставшуюся в Москве, и если его условия будут приняты, он не
раскроет зарубежную агентуру и секреты НКВД, которые ему известны.
Я не верю, что причина, по которой Орлов не выдал кембриджскую группу или
обстоятельства похищения генерала Миллера, заключалась в его лояльности по
отношению к советской власти. Речь шла просто о выживании.
В августе 1938 года я впервые узнал о похищениях и ликвидации троцкистов и
перебежчиков, проводившихся ОГПУ– НКВД в Европе в 30-х годах. В этой связи
заслуживает некоторых уточнений дело Рейсса (настоящая фамилия Порецкий),
разведчика-нелегала, засланного в Западную Европу. Им были получены большие
суммы денег, за которые он не смог отчитаться, и Рейсс опасался, что может
стать жертвой репрессий. Он взял деньги, предназначавшиеся для оперативных
целей, и скрылся. Деньги он положил в один из американских банков. Перед своим
побегом в 1937 году Рейсс написал письмо в советское полпредство во Франции, в
котором осуждал Сталина. Это письмо появилось затем в одном из троцкистских
изданий и стало для него роковым, хотя из досье Рейсса было видно, что он
никогда не симпатизировал ни самому Троцкому, ни какой-либо из групп, которые
его поддерживали. Тем не менее после появления в троцкистской печати этого
письма Рейссу заочно был вынесен смертный приговор.
Рейсс вел довольно беспорядочный образ жизни, и агентурная сеть Шпигельглаза в
Париже весьма скоро засекла его. Ликвидация была выполнена двумя агентами:
болгарином (нашим нелегалом) Афанасьевым и его шурином Правдиным в Швейцарии.
Они подсели к нему за столик в маленьком ресторанчике в пригороде Лозанны.
Рейсс с удовольствием выпивал с двумя болгарами, прикинувшимися бизнесменами.
Афанасьев и Правдин имитировали ссору с Рейссом, вытолкнули его из ресторана и,
запихнув в свою машину, увезли. В трех километрах от этого места они
расстреляли Рейсса, оставив труп на обочине дороги.
Я принял Афанасьева и Правдина на явочной квартире в Москве, куда они вернулись
после выполнения задания. Вместе с ними был и Шпигельглаз, который их курировал.
Афанасьев и Правдин были награждены орденами. По специальному
правительственному постановлению мать Правдина, проживавшая в Париже, получила
пожизненную пенсию. Афанасьев стал офицером разведки и прослужил до 1953 года,
а Правдин поступил на работу в Издательство иностранной литературы в Москве,
где работал до своей смерти в 1970 году. По-моему, следует уточнить: слухи о
том, что Сергей Эфрон, муж поэтессы Марины Цветаевой, был одним из тех, кто
навел НКВД на Рейсса, является чистым вымыслом. Эфрон, работавший на НКВД в
Париже, не располагал никакими сведениями о местонахождении Рейсса.
Другой эпизод, также требующий комментариев, касается Агабекова. В 20-х годах
|
|