недели находилась в нашем госпитале. Об этом я уведомил секретариат Круглова. 
Позвонив жене на дачу, я договорился с ней встретиться после больницы в центре 
и вместе пообедать. Она была встревожена больше, чем я, и считала, что список 
арестованных будет пополняться, в него обязательно попаду и я. Как начальник 
особо важного подразделения министерства, хорошо известного Маленкову, Молотову 
и Хрущеву, я не мог избежать их пристального внимания. Все, что нам оставалось,
 – это быть тише воды и ниже травы, ничего не предпринимать и как можно скорее 
привезти детей из Киева. Жена тут же позвонила моему брату, директору 
консервного завода в Киеве, и попросила немедленно отправить детей в Москву, 
используя его собственные каналы, и ни в коем случае не обращаться за помощью к 
украинской службе госбезопасности. Она намекнула на человека, с которым он 
обедал, имея в виду Мешика, об аресте которого еще не было публично объявлено.

К счастью, в госпитале я встретился с Агаянцем, начальником одного из отделов 
разведуправления министерства, который еще не знал, что происходит. В случае 
необходимости он всегда мог подтвердить, что я действительно навещал свою 
больную мать.

Вечером того же дня мы с женой были у моей старшей сестры, доверительно 
рассказав ей о происшедших событиях и о грозившем нам обоим аресте. От нее мы 
еще раз позвонили в Киев, чтобы не пользоваться нашим домашним телефоном. 
Старший брат Григорий подтвердил, что отправит наших детей вместе с племянницей 
в Москву на следующий день. Как директор завода, он имел право заказывать 
билеты на поезд и не должен был ни у кого просить одолжения. Мы решили, что моя 
старшая сестра Надежда встретит детей на вокзале и отвезет их к себе домой, 
если жену и меня уже арестуют. Я был уверен, что жену обязательно арестуют либо 
вместе со мной, либо вскоре после меня. В тот же день я узнал подробности об 
арестах: Богдана Кобулова арестовали в здании ЦК на Старой площади, куда его 
вызвали для обсуждения кадровых назначений, Мешика – в ЦК компартии Украины.

Важную информацию два дня спустя сообщил мне младший брат Константин, рядовой 
сотрудник Московского управления МВД. Его жена была машинисткой в секретариате 
Маленкова и работала в Кремле. От Константина я узнал, что Берия был арестован 
Жуковым и несколькими генералами на заседании Президиума ЦК партии и содержался 
в бункере штаба Московского военного округа. По ее словам, в Кремле в день 
ареста Берии царила нервозная обстановка. Суханов, заведующий секретариатом 
Маленкова, распорядился, чтобы все сотрудники в течение трех часов – пока 
длилось заседание Президиума – оставались на рабочих местах и не выходили в 
коридор. От Константина я узнал, что в Кремле (вещь совершенно 
беспрецедентная!) появились более десяти вооруженных генералов из Министерства 
обороны, которых вызвали в Президиум ЦК КПСС. По приказу Серова и Круглова, 
первых заместителей Берии, охрана правительства передала им несение боевого 
дежурства в Кремле. Среди них был и Брежнев, заместитель начальника Главного 
политуправления Советской Армии и ВМФ. Арестованы были еще два сотрудника МВД, 
о чем никому не объявлялось: начальник управления охраны правительства 
генерал-майор Кузьмичев и начальник учетно-архивного спецотдела "А" 
генерал-майор Герцовский.

Информация Константина серьезно встревожила меня: борьба за власть в Кремле 
приняла опасные размеры. При Сталине входить в Кремль с оружием было 
строго-настрого запрещено – единственные, кто имел при себе оружие, были 
охранники. Какой прецедент создавал министр обороны Булганин, приведя группу 
вооруженных офицеров и генералов, скрытно пронесших свое оружие! Вооруженные 
офицеры ничего не знали о цели вызова в Кремль: министр обороны распорядился, 
чтобы они пришли со своим личным оружием, но ничего не объяснил. А что, если бы 
офицеров со спрятанным оружием остановила охрана, у кого-то не выдержали бы 
нервы и в Кремле началась стрельба? Последствия могли быть трагическими. Позже 
я узнал, что маршал Жуков услышал о плане ареста Берии всего за несколько часов 
до того, как это произошло.

Людвигова арестовали на футбольном матче двое высокопоставленных офицеров 
оперативного управления МВД. поджидавшие его у выхода со стадиона «Динамо». Они 
официально объявили ему, что он находится под трестом, и отвезли в Бутырскую 
тюрьму. Позже, в тюрьме, он рассказал мне, что в тот момент решил: его 
арестовывают по приказу Берии, и поэтому был потрясен, когда через несколько 
дней на допросе следователи сказали ему, что он обвиняется вместе с Берией в 
заговоре против советского правительства. Он подумал, не провокация ли это со 
стороны Берии, чтобы вырвать у него ложные признания и избавиться от него. 
Потом мелькнула мысль: раз он женат на племяннице Микояна, Берия, близко 
знавший Микояна и иногда ссорившийся с ним, хочет иметь на него компромат. 
Впрочем, достаточно скоро прокуроры убедили Людвигова в том, что обвинения 
против него и Берии могут закончиться расстрелом обоих.

Саркисова арестовали в отпуске, и он также был совершенно уверен, что это 
сделано по приказу Берии.



Было ясно, что за переворотом в Кремле стоял Хрущев и арестовали Берию его люди,
 не Круглов и Серов, заместители министра внутренних дел, а военные,