наблюдение и контроль за стратегическими объектами НАТО, фиксируя любую их 
активность. Фишер, наш главный резидент-нелегал в Соединенных Штатах, должен 
был установить постоянную надежную радиосвязь с нашими боевыми группами. 
которые мы держали в резерве в Латинской Америке. В случае необходимости все 
эти люди были готовы через мексиканскую границу перебраться в США под видом 
сезонных рабочих.

В Европе между тем князь Гагарин, наш давнишний агент, выдававший себя за 
антисоветски настроенного эмигранта и в годы второй мировой войны служивший в 
армии Власова, переехал из Германии во Францию. его задачу входило создание 
базы для диверсионных действий в морских портах и на военных аэродромах, а 
также групп боевиков, которые в случае войны или усиления напряженности вдоль 
наших границ были бы в состоянии вывести из строя систему коммуникаций и связь 
штаб-квартиры НАТО, находившейся в Фонтенбло – пригороде Парижа.

Важную роль в созданной нами агентурной сети играл также один из политических 
деятелей Франции, в прошлом завербованный в 1930-х годах Серебрянским, когда он 
работал в канцелярии тогдашнего премьер-министра Деладье. В Москве мне передали 
группу специалистов по нефти, нефтепереработке и хранению топлива, с которыми 
мы обсуждали технические характеристики и расположение основных нефтепроводов в 
Западной Европе. Затем мы дали своим офицерам задание вербовать 
агентов-диверсантов из числа обслуживающего персонала нефтеперерабатывающих 
заводов и нефтепроводного хозяйства.

В 1952 году мне пришло сообщение, что Фишер получил гражданство США и обрел 
таким образом надежную «крышу». Теперь он мог заниматься, вполне официально, 
одной из своих профессий, которые указал, – артиста или свободного художника. 
Ему удалось оборудовать три радиоквартиры: между Нью-Йорком и Норфолком, возле 
Великих озер и на Западном побережье. Это последнее, что я о нем слышал перед 
своим арестом и до того момента, когда его обменяли на американского военного 
пилота Пауэрса, отбывавшего свое наказание во Владимирской тюрьме, где в то 
время был и я.

Сменивший Абакумова на посту министра госбезопасности Игнатьев и министр 
обороны маршал Василевский в 1952 году одобрили план действий, направленных 
против американских и натовских стратегических военных баз в случае войны или 
вышедших из-под контроля локальных конфликтов. План предусматривал, что первой 
акцией при возникновении военного конфликта в Европе должно стать уничтожение 
коммуникаций натовской штаб-квартиры. План этот был подписан мной и тогдашним 
начальником ГРУ генералом Захаровым. Однако мое предложение о расширении базы 
действий наших агентов в Париже совершенно неожиданно натолкнулось на серьезные 
трудности.

Хохлов (кодовое имя «Свистун»), один из наших агентов-ветеранов, активно 
работавший в годы войны, вдруг оказался «засвечен» контрразведкой противника, 
позднее он бежал на Запад. Хохлов был профессиональным актером, обладал 
приятной внешностью (блондин с голубыми глазами) и к тому же бегло говорил 
по-немецки, что делало его весьма ценным разведчиком для Маклярского и Ильина. 
Перед войной Хохлов в основном «работал» в среде московской интеллигенции. Мы 
планировали использовать его как связного для агентурной сети, которая 
создавалась в Москве на случай, если ее займут немцы. Позднее, в Минске, он 
выступал в роли немецкого офицера, находившегося в отпуске. Ему удалось 
завязать знакомство с женской прислугой в доме немецкого гауляйтера Белоруссии. 
В 1943 году в спальне хозяина дома под матрац была заложена мина с часовым 
механизмом, и во время взрыва гауляйтер Кубе погиб.

Я взял с собой Хохлова в Румынию, чтоб он, пожив там какое-то время, 
адаптировался к жизни на Западе. Вернувшись в Москву, Хохлов находился в 
резерве МГБ в группе секретных агентов, которых планировалось использовать для 
«глубокого проникновения» на Запад. Для всех он вел жизнь обычного советского 
студента, получая на самом деле жалованье в моем бюро, где проходил по 
негласному штату как младший офицер разведки. Его учеба в институте была 
прервана войной, и я без вступительных экзаменов устроил его на филологический 
факультет МГУ. Правда, помочь ему получить хорошую квартиру я не смог и, 
женившись, он продолжал жить на старом месте, где стало особенно тесно после 
того, как у него родился сын. С 1950 года Хохлов начал регулярно ездить на 
Запад. Мы его снабдили подложными документами на имя Хофбауэра. В моем бюро 
Хохлова курировала Тамара Иванова, начальник отделения по подготовке нелегалов. 
Она успешно работала в Венгрии и Австрии, в 1945 году участвовала в 
перевербовке немцев в операции «Березино», но в 1948 году была отозвана 
согласно директиве о прекращении работы и возвращении всех нелегалов из 
социалистических стран Восточной Европы.

Хохлов несколько раз выезжал в Германию, Австрию и Швейцарию. Я хотел, чтобы он,
 используя свои внешние данные, а также свой артистизм, познакомился с 
балериной грузинского происхождения, танцевавшей в парижской опере, которую 
часто видели в компании с американскими офицерами и персоналом натовской 
штаб-квартиры. Его хорошие манеры и общительность помогли ему создать группу по 
сбору информации и, что было еще важнее, организовать боевой резерв для 
чрезвычайных ситуаций.