немецкого командования, несмотря на их успешные в целом боевые действия в 
июне-июле 1941 года.

В своем дневнике начальник генерального штаба сухопутных войск вермахта 
генерал-полковник Гальдер уже 11 июля 1941 года писал, что «командование 
противника действует умело, противник сражается ожесточенно и фанатически, 
немецкие танковые соединения понесли значительные потери в личном составе и 
материальной части, войска устали». Ему же вторит командующий группой армий 
«Центр» германских войск фельдмаршал фон Бок. 12 июля он докладывает 
командованию сухопутных войск, что «общее положение со снабжением и 
обеспечением группы армий, включая воздушные силы, требует определенных 
ограничений как во времени, так и в масштабах проведения операции». Все это 
говорит том, что первая фаза немецкого наступления захлебнулась уже к середине 
июля 1941 года.

У меня к этому времени наладился постоянный рабочий контакт с заместителем 
начальника оперативного управления Генштаба генерал-майором А. Василевским. Он 
приезжал неоднократно в НКВД вместе с начальником Разведупра Красной Армии Ф. 
Голиковым. Оба, одетые по распоряжению Жукова и Меркулова в штатское, 
участвовали в допросах крупного агента абвера Нелидова, как участник в немецких 
военно-стратегических играх, дающих теоретические заключения об итогах сражения,
 он заявил о том, что если немецкая армия не заняла в течение двух месяцев 
такие основные наши центры, какими являлись Ленинград, Москва, Киев, 
Ростов-на-Дону, то войну для немецкой стороны можно считать проигранной.

В эти горячие дни июля 1941 года Василевский постоянно звонил нам и 
интересовался информацией от местных органов НКВД, о продвижении германской 
армии. Должен сказать, что лишь с возвращением маршала Б. Шапошникова на 
должность начальника Генштаба вся система оперативного обмена информацией о 
положении на фронтах между НКВД и командованием Красной Армии была упорядочена.

В правильной оценке развития обстановки большую роль сыграла и наша военная 
разведка. В особенности разведотдел штаба Западного фронта, зам. начальника 
которого был полковник М. Мильштейн, впоследствии ставший одним из 
руководителей агентурной разведки Красной Армии в годы войны.

Решение руководства Генштаба направить руководителей ведущих направлений 
военной разведки на фронт для налаживания разведработы ввиду обострения 
обстановки можно оценивать по-разному. Но советские военные разведчики 
справились с этой задачей. Их наблюдения и выводы способствовали правильному 
выбору направления контрудара по войскам противника в районе Ельни, которыми 
успешно руководил Г. Жуков. Угрожавший Москве Ельнинский плацдарм немецкой 
моторизованной группировки был ликвидирован.

При всей напряженной атмосфере июля-августа 1941 года у нас никогда не возникло 
ни тени сомнения в победе. Дополнительную уверенность придавала информация, 
поступавшая из Англии, США, Скандинавии, Болгарии и Швейцарии, о том, что 
потери вермахта в живой силе и технике огромны, что наблюдаются колоссальные 
трудности со снабжением горючим германской армии, наступавшей по расходящимся 
направлениям, что все это срывает план Гитлера на победу в молниеносной войне. 
Провал блицкрига в августе 1941 г. уже был очевиден для меня и советского 
руководства.

Вместе с тем в нашей разведывательно-аналитической работе в этот период были 
допущены серьезные ошибки и просчеты. Мы не предвидели в августе 1941 года, что 
гитлеровское командование, временно отказавшись от броска на Москву, направит 
все свои подвижные соединения — две танковые группы — на окружение наших войск 
Юго-Западного фронта. Данных, которые могли бы предотвратить это, у нас, к 
сожалению, не было, и это притом, что с самого начала мы ориентировали 
разведывательно-диверсионную работу на изучение и подрыв боевых возможностей 
прежде всего ударных моторизованных соединений германского вермахта.




Оперативная группа В. Зуенко в тылу у вермахта



Наше настойчивое стремление противодействовать немецким наступательным 
операциям на Западной фронте, в первую очередь, обуславливалось тем, что это 
направление считалось самым важным — противник приближался к Москве. В начале 
августа 1941 года была переброшена в его тыл оперативная группа во главе со 
старшим лейтенантом госбезопасности В. Зуенко, в состав которой вошли доцент 
МГУ П. Кумаченко и преподаватель Института иностранных языков 3. Пивоварова. Ее 
я особенно запомнил, поскольку позже она работала в отделе «С» с материалами по 
атомной проблеме.

Кумаченко и Пивоваровой удалось устроиться переводчиками при штабе немецкой 
танковой дивизии и, пользуясь хорошо налаженной двусторонней радиосвязью,