Только в мае 1941 года он был проинформирован в самом общем виде о том, что 
война, возможно, начнется в первых числах июня 1941 года. Отмечу, что Пикенброк 
поддерживал рабочую переписку с начальником отдела иностранных армий 
генерального штаба сухопутных войск вермахта генералом В. Типельскирхом, 
написавшим потом «Историю Второй мировой войны».

Эта книга издана и у нас. В рабочих отношениях он был и с начальником отдела 
иностранных армий «Восток», полковником В. Кинцелем, которого сменил Р. Гелен, 
руководивший немецкой военной информационно-аналитической службой в годы войны 
и в 1950-1970 годы возглавивший разведку ФРГ.

По показаниям Пикенброка, задания военной агентуры накануне войны сводились в 
основном к проверке старых разведывательных данных по Красной Армии, а также по 
уточнению дислокации советских войск в приграничных округах.

Какие методы использовали немцы? Пикенброк говорил, что было направлено 
значительное количество агентуры в районы демаркационной линии между советскими 
и германскими войсками. В разведывательных целях использовались германские 
подданные, ездившие по различным делам в СССР, а также проводился опрос лиц, 
ранее бывавших в СССР

После пленения Пикенброка держали, как говорится, про запас. Не исключалось, 
что он мог понадобиться. Лишь 26 марта 1952 года военной коллегией Верховного 
суда он был осужден, позднее, в 1955 году, репатриирован по амнистии в ФРГ.

Несколько слов о штабе «Вали» — специальном органе абвера по тайной войне 
против СССР. Его возглавлял Баум — специалист по России в звании майора. Это 
показатель того, что противник, уверенный в быстрой победе, не развернул против 
нас центральный аппарат абвера, надеясь, что он свою работу по агентурному 
проникновению, насаждению у нас нового порядка совместно со службой 
безопасности осуществит после решения главной задачи — молниеносного разгрома 
Красной Армии, который мыслился в основном в приграничном сражении. Недаром 
ведь 7 мая 1941 года руководитель военной разведки Канарис и немецкий военный 
атташе в Москве, докладывая Гитлеру о соотношении сил, высказывались о 
предстоящей войне как о быстротечной кампании.

Из анализа разведывательно-диверсионных операций противника в начале войны мы 
видим, что он хорошо был подготовлен и целенаправленно использовал против нас 
диверсионные группы в прифронтовой полосе. Нами был сделан вывод, что 
необходимо значительно усилить противодиверсионное обеспечение и охрану важных 
объектов в тылу. А ответные удары мы можем наносить специально подготовленными 
группами. Спецназ следовало создать не для противодействия диверсиям, а для 
действий прежде всего на коммуникациях противника. Поэтому войска НКВД, хотя и 
создавались как бригада особого назначения, по своей организации и структуре 
были подразделениями не массовой подготовки диверсантов, а штучной. 
Эффективность их использования определялась тесным взаимодействием с 
агентурно-разведывательными боевыми группами, что давало возможность в 
кратчайшие сроки реагировать на те или иные повороты событий на фронте.

Второй момент — как известно, в канун войны немецкие спецслужбы в массовом 
порядке использовали примкнувшие к ним националистические элементы, которые 
стали основой диверсионно-разведывательных формирований и в ряде случаев должны 
были сомкнуться с бандитским движением для организации беспорядков в нашем тылу.
 Противодействуя националистическому подполью, мы в основном обезглавили его в 
прифронтовых районах. Однако ущерб от совместных выступлений националистов и 
немецких диверсантов на территории Прибалтики в июне-июле 1941 года все же был 
значительным.




Мусульманский фактор



Противник активно искал возможности задействования против нас так называемого 
«мусульманского фактора». Одним из агентов немецкой разведки был профессор 
«Идрис», татарин, ранее проживающий в Казани, получивший там университетское 
образование. Будучи участником Первой мировой войны, он попал в плен к немцам. 
Уже тогда сотрудники немецкой разведки собирали сведения среди русских 
военнопленных. В порядке обмена военнопленными «Идрис» выехал в Россию. А в 
1922 году вместе с так называемой бухарской комиссией снова приехал в Германию. 
Тогда отношения между Германией и Советским Союзом улучшились. Но после 
окончания работы комиссии «Идрис» отказался вернуться в СССР и остался 
проживать в Берлине. Он продолжительное время был внештатным консультантом 
немецкого МИДа и по совместительству работал в Министерстве пропаганды, часто 
выступал по радио с антисоветскими речами на турецком языке. Вокруг «Идриса» 
группировались те, кто использовался на мусульманском направлении немецкой 
разведки. Противник готовил Среднюю Азию в качестве театра военных действий. 
При этом использовались старые кадры.