перед нашей агентурой в США не мог ставить задачи напрямую вести политику 
провоцирования японо-американской войны. Это было совершенно исключено. Задача 
была совершенно другая — по возможности использовать наше влияние в 
американских деловых кругах и правительстве, чтобы не допустить вооруженного 
выступления Японии против Советского Союза в случае, если он подвергнется 
немецкой агрессии.

И еще одно важное обстоятельство. В США создалась исключительно сложная 
агентурно-оперативная обстановка в связи с тем, что в разведывательной работе, 
первоначально строившейся в рамках объединенной резидентуры Разведупра Красной 
Армии и разведки НКВД, произошли структурные изменения. Элизабет Бентли 
(Умница) — главная связная «Голоса», которой он много перепоручал своих связей, 
первоначально была агентом военной разведки, позже перешла к «Голосу», а затем 
вышла на связь с нашей легальной резидентурой. Поэтому получилось так, что 
информация о коммунистическим подполье, негласных членах компартии в 
американском правительстве (нелегальный кружок выходца из России, 
ответственного работника министерства сельского хозяйства США Натана 
Силвемастера), информация об агентуре НКВД и военной разведки была 
сосредоточена в руках одних и тех же людей. И позже в связи с предательством 
Бентли все это оказалось в руках американских контрразведывательных органов. 
Надо отдать должное нашему резиденту с 1944 года в США А. Горскому (Громову), 
который после отъезда В. Зарубина разобрался и сигнализировал о подозрительном 
поведении Бентли, что подтвердилось при наружном наблюдении, установленном 
Горским, когда он направлялся на встречу с ней.

Павлов успешно решил поставленные перед ним задачи. Мы получили подтверждение, 
что американо-японская конфронтация на Тихом океане медленно, но определенно 
перерастает в военное противостояние. Для Сталина и Молотова это не было 
открытием. Видный аналитик Разведупра Красной Армии перед войной, а позднее наш 
крупный экономист-международник В. Аболтин еще в 1940 году подготовил записку 
руководству Наркомата обороны о неизбежности внезапного нападения японского 
флота на стратегические объекты Англии и США на Дальнем Востоке. Но информация 
о сложностях в достижении договоренностей между Японией и Америкой и о 
неприемлемости между ними экономического компромисса на фоне военных успехов 
Гитлера была исключительно ценной.

Павлов вернулся из США с важными данными о том, что несмотря на предательство 
Кривицкого, Чемберса, агенты Коминтерна и объединенной сети Разведупра и НКВД 
реально существуют и продолжают занимать важные позиции в американском 
государственном аппарате. В связи с этим, поступившая по линии Госдепартамента 
США информация о предложениях начать тайные мирные переговоры между Германией и 
Англией при американском посредничестве представлялась достоверной. Важным 
также было очерчивание сфер тайного обмена мнениями по дипломатическим каналам 
и по линии разведки между США и СССР о возможном прекращении войны в Китае, а 
также сохранении нейтралитета Швеции и Турции в условиях войны в Европе.

Накануне войны было принято принципиальное решение строить разведывательную 
работу в США по принципу создания главной резидентуры в самой Америке и двух 
вспомогательных — в Мексике и в Канаде. Канадскую резидентуру в начале войны и 
возглавил Виталий Павлов. В 1943 году в Мексику был назначен Л. Василевский, а 
главным резидентом по американскому континенту уже в октябре 1941 года стал В. 
Зарубин. Его назначение было более чем закономерным. Американская «точка» для 
советской разведки и дипломатии была особенно важной. Зарубин и его жена как 
нельзя лучше подходили для этой работы. Будучи опытными резидентами, они хорошо 
знали обстановку в США, выполняли там важные задания еще в 1937 году, находясь 
на нелегальном положении.

В завершение этого фрагмента воспоминаний хотелось бы еще раз акцентировать 
внимание на том, насколько важным было в предвоенные и военные годы 
взаимодействие в США и Швеции советской разведки и дипломатии.

К. Уманский, В. Семенов и М. Ветров — видные советские дипломаты, не будучи 
кадровыми работниками и офицерами разведки, выполняли тем не менее 
исключительно ответственные поручения наших разведывательных органов, имея 
самостоятельный выход на руководство НКВД-НКГБ. Это относится и к Г. Астахову, 
которой был временным поверенным в Берлине. Все они имели свои кодовые 
псевдонимы. Их работа по линии разведки заключалась преимущественно в 
установлении контактов с определенными деятелями во время официальных встреч. 
Возможно, это покажется кому-то слишком рискованным — «засвечивание» человека с 
высокой дипломатической миссией на связях с симпатизирующими нам людьми, 
привлекаемыми источниками или даже агентами, но на крутом повороте истории 
такая работа неизбежна. И успех этих связей зависит главным образом от 
интеллектуального потенциала резидента, то есть насколько он контактен в 
общении, владеет ли свободно иностранным языком, досконально ли знаком с 
обстоятельствами, сутью проблемы. У нас же зачастую при смене поколений в 
разведке с интеллектуальной подготовкой не все было на уровне. Доходило до 
анекдотических случаев, когда заведующие консульскими отделами посольств — 
выдвиженцы «ежовского» партийного набора, выпускники Школы особого назначения 
1938 года слали в Центр телеграммы, что они нашли дом, где должна состояться 
встреча с агентом, но войти в него по техническим причинам не могут.