призывниками пошли по железной дороге в пункты формирования войск, а 8-го числа 
на пост у штаба главнокомандующего генерала В. Андерса встал первый жолнеж. 

Сначала создавались две пехотные дивизии - 5-я и 6-я. В них вступали польские 
граждане, попавшие в СССР в качестве беженцев или другими путями. Наплыв 
добровольцев был велик, и первоначально установленная численность польской 
армии - 30 тыс. человек - была значительно превышена: к 25 октября 1941 г. она 
достигла 41,5 тыс. человек и продолжала расти. Центры формирования 
располагались на Волге и в Оренбуржье - в Бузулуке, Тоцком, Татищеве. В то 
чрезвычайно трудное для нас время Советское государство оказало большую 
материальную поддержку Польше. В частности, СССР предоставил лондонскому 
польскому правительству общий заем 100 млн. рублей для оказания помощи польским 
гражданам. Кроме того, на содержание польской армии на территории СССР был дан 
особый заем 300 млн. рублей. Польские войска оснащались советским вооружением и 
техникой. Их снабжение было приравнено к снабжению формируемых дивизий Красной 
Армии. 

Генеральному штабу прибавилось работы. У нас учредили должность уполномоченного 
по польским формированиям в СССР. Им стал генерал-майор танковых войск А. П. 
Панфилов. Я знал его по совместной учебе в Академии моторизации и механизации 
РККА. Аппарата у него, можно сказать, не было, и он буквально разрывался на 
части. В последующем руководство формированием иностранных войск упорядочилось. 
Эта служба была сосредоточена при Совете Народных Комиссаров, поскольку ей 
приходилось иметь дело с различными ведомствами. Глава ее именовался 
уполномоченным СНК по иностранным военным формированиям в СССР. Он связывался 
напрямую с Председателем ГКО, Председателем Совнаркома, имел в своем аппарате 
специальную группу офицеров Наркомата обороны. 

Поздней осенью 1941 г. 5-я польская пехотная дивизия была сформирована и 
обучена, 6-я дивизия успешно заканчивала формирование. На фронт они, однако, не 
попали, потому что генерал В. Сикорский в декабре 1941 г. обратился к 
Советскому правительству с предложением расширить контингенты польских войск до 
96 тыс. человек и создать не две, а шесть дивизий. В самый канун перехода 
советских войск в контрнаступление под Москвой 4 декабря польское правительство 
торжественно заявило, что "войска Польской республики, расположенные на 
территории Советского Союза, будут вести войну с немецкими разбойниками рука об 
руку с советскими войсками"{30}. 

Как ни тяжело было тогда нашей стране, Советское правительство согласилось с 
дополнительным формированием польских войск. Но вооружения у нас не было. 
Поляки заверили, что его даст английское правительство, и мы продолжали работу. 
По просьбе Сикорского центры формирования были перенесены в Среднюю Азию. Там 
развернули строительство лагерей, военных школ, санитарных и других учреждений. 
Но и оттуда польские войска на советско-германский фронт направлены не были. 
Объясняется это в первую очередь своекорыстной, предательской по отношению к 
своему народу политикой польского эмигрантского правительства, которое не 
стремилось бороться против гитлеровцев вместе с нами. Даже Сикорский - наиболее 
здравомыслящий в этом буржуазном правительстве человек - не противостоял напору 
своих коллег. Его идейные позиции, как оценили тогда польские коммунисты, не 
отвечали интересам народа. 

Нажим в отношении места применения польских сил осуществлялся и со стороны 
британских деятелей, в том числе самого премьер-министра. Они сомневались в 
устойчивости Советского государства и не исключали, как известно, недалекой его 
гибели. Однако их беспокоила не судьба Советского государства, а свои интересы, 
и в первую очередь необходимость загородить Индию от гитлеровского нашествия, 
что они и намеревались сделать с помощью польских войск, формируемых в СССР. 
Вместе с тем они мечтали о сохранении буржуазной власти в Польше, и тесное 
военное сотрудничество с нами им было нежелательно. 

Такой двойственностью политики объяснялись две тенденции в настроениях личного 
состава польских войск. Наиболее дальновидные и мужественные воины ратовали за 
точное и последовательное выполнение договорных обязательств с СССР о борьбе 
против гитлеровцев совместно с нами. Представители этой точки зрения считали 
трудное положение Советского государства явлением преходящим и не сомневались, 
что конечная победа будет за нами. С этой победой они связывали и независимость 
Польши. Другие же - прежде всего командование польских войск - считали союз с 
СССР временным тактическим ходом. Эти люди не собирались вести бой против 
гитлеровских захватчиков плечом к плечу с Красной Армией. Все свои надежды они 
возлагали на западных союзников, стремились избежать фронта в СССР и уйти с 
нашей территории. 

Советские власти и командование не вмешивались во внутреннюю жизнь польских 
войск, хотя и знали о борьбе этих тенденций. Поскольку совместные операции 
соответствовали интересам Советского Союза и независимой демократической Польши,
 мы надеялись на поворот в сознании польских военачальников и продолжали 
энергично помогать им в формировании войск. 

Шло время. Тяжелая война продолжалась... Под Москвой мы перешли в 
контрнаступление, отбросили врага от стен столицы и принудили его отказаться от