сведения о численном составе Харбинского гарнизона. К этому времени Г. А. 
Шелахов находился уже в здании советского консульства. Там же был и наш консул 
Г. И. Павлычев. А десантники заняли все мосты и другое важные объекты города. 

19 августа Хата, Миякава и сопровождавшие их японские генералы и офицеры были 
доставлены на командный пункт К. А. Мерецкова. Туда же прибыл и 
главнокомандующий советскими войсками на Дальнем Востоке А. М. Василевский. Он 
лично объявил японцам порядок капитуляции Квантунской армии. Сдача в плен и 
разоружение всех ее войск должны были закончиться не позднее 12 часов 20 
августа. 

Пока проходили эти переговоры, советские воздушные десанты высадились еще в 
нескольких важных пунктах Маньчжурии. 

На рассвете 19 августа с Забайкальского фронта прямо в Чанчунь, где 
располагался штаб Квантунской армии, вылетел особоуполномоченный полковник И. Т.
 Артеменко. Ему предстояло принять капитуляцию Чан-чуньского гарнизона и всех 
других японских войск, оказавшихся в окрестностях города. Сопровождали 
полковника четыре офицера и шесть солдат, не считая воздушного эскорта, 
состоявшего из истребителей. 

Над Чанчуньским центральным аэродромом, где располагалось около трехсот 
самолетов противника, они появились неожиданно. Сделали несколько кругов и 
пошли на посадку. Советские самолеты заняли взлетную дорожку и некоторое время 
держали аэродром под прицелом своего оружия. Лишь убедившись, что обстановка не 
является угрожающей, Артеменко дал условленный сигнал на вылет в Чанчунь 
десанта, а сам отправился к командующему Квантунской армией. 

В кабинете Ямада шло какое-то совещание. Советский офицер прервал его и вручил 
японцам требование о немедленной и безоговорочной капитуляции. Командующий 
молчал. Дар речи вернулся к нему только с появлением над городом наших 
десантных самолетов и бомбардировщиков. Тут Ямада сделал попытку оговорить 
какие-то свои условия. Как и полагалось по инструкции, И. Т. Артеменко наотрез 
отверг их и решительно потребовал немедленной капитуляции. Командующий первым 
снял саблю и вручил ее особоуполномоченному, признавая себя пленником Советской 
Армии. Вслед за ним то же самое проделали и все другие японские генералы, 
находившиеся в кабинете. 

К 11 часам на том же аэродроме благополучно приземлился весь десант во главе с 
Героем Советского Союза гвардии майором П. Н. Авраменко. Состоял он из офицеров 
и бойцов 30-й гвардейской мехбригады. Десантники сняли аэродромную охрану 
противника, заняли круговую оборону и приступили к разоружению 
японо-маньчжурских войск. 

В кабинете же Ямады события развивались своим чередом: японский командующий и 
премьер-министр Маньчжоу-го подписывали акт о полной капитуляции. 

Вечером 19 августа над зданием штаба Квантунской армии был спущен японский флаг 
и поднят советский. Подразделения десанта заняли железнодорожный узел, банк, 
почту, радиостанцию и телеграф. Из города выводились войска противника. Дом, 
где расположился Артеменко с импровизированным штабом, находился под охраной 
особого самурайского взвода. Но у входа встал часовым не солдат, а совсем еще 
маленький внук Ямады. По древнему японскому обычаю покой гостей оберегают самые 
близкие хозяину дома люди, и внук командующего на посту служил доказательством 
и гарантией безопасности советских парламентеров. А утром 20 августа в Чанчунь 
вступили передовые части 6-й гвардейской армии. 

Из той же 6-й гвардейской танковой армии 18 августа в 13 часов 15 минут 225 
смельчаков десантировались в Мукдене. В качестве особоуполномоченного с этим 
десантом прибыл начальник политического отдела штаба Забайкальского фронта 
генерал-майор А. Д. Притула. 

События здесь развертывались несколько иначе, чем в Чанчуне. Десантников вышли 
встречать представитель "императора" Маньчжоу-го и начальник японского 
гарнизона. При осмотре же аэродромных помещений в одном из них обнаружился 
вдруг и сам "император" Пу И. Он застрял здесь случайно. Хозяева приказали ему 
явиться в Японию, но подходящего самолета под руками не оказалось, и 
"император" со своей свитой сидел на аэродроме в ожидании такового. А тут и 
подоспели наши десантники. 

Пу И сразу же стал просить не выдавать его японцам. Затем пролил крокодилову 
слезу по поводу угнетенного состояния местного населения в период японской 
оккупации. А под конец вручил особоуполномоченному послание, завершавшееся 
таким оригинальным заявлением: "С глубоким уважением к Генералиссимусу 
Советского Союза Сталину я выражаю ему искренние чувства благодарности и желаю 
Его Превосходительству доброго здоровья". 

Положение в Мукдене было очень сложным. Население города составляло 1700000 
человек, из них 70 000 японцев (не считая отходившие сюда войска) и около 
полутора тысяч русских белоэмигрантов. В городе функционировали немецкое