Военно-Морского Флота адмирала Н. Г. Кузнецова для координации действий 
военно-морских сил с сухопутными войсками и предусмотреть дальнейшее усиление 
фронтов людьми и боевой техникой, особенно танками. 

Соображения А. М. Василевского об ускорении начала войны на 1- 2 дня против 
планового, а также порядка вступления в боевые действия 1-го Дальневосточного 
фронта были внимательно рассмотрены в Генштабе и проверены расчетами. На основе 
этих расчетов Ставка сопоставила вероятное развитие событий по двум вариантам. 
В итоге предложение Александра Михайловича о начале войны 9-10 августа 
оказалось принятым. Но его вариант перехода в наступление войск 1-го 
Дальневосточного фронта Ставка отвергла. Были опасения, что передовые отряды, 
какими бы сильными они ни являлись, вряд ли смогут вести бой в одиночку в 
течение 5-7 суток. Успех передовых отрядов требовалось немедля развивать вводом 
в дело главных сил. 

Решение Ставки сразу передали А. М. Василевскому. Директиву же Верховный 
Главнокомандующий подписал только 7 августа в 16 часов 30 минут. В ней 
подтверждались ранее поставленные фронтам задачи. Боевые действия авиации на 
всех фронтах предлагалось начать с утра 9 августа. В то же утро должны были 
перейти границу наземные войска Забайкальского и 1-го Дальневосточного фронтов. 
2-й Дальневосточный фронт выступал по указанию маршала А. М. Василевского. 

Тихоокеанский флот переводился в готовность No 1. Подводные лодки начинали 
действовать одновременно с авиацией с утра 9 августа. 

Будто дурной сон, вспоминается одно действительно чрезвычайное происшествие. 

Буквально за несколько дней до начала войны, а точнее, 3 августа в моей 
утренней почте среди других документов оказалось небольшое письмо, пересланное 
из редакции газеты "Красная звезда". В газету оно поступило по обычным каналам 
и внешне ничем не отличалось от сотен других. Однако уже первые его строки нас 
ошеломили. Оказывается, в завершающий момент подготовки войны с Японией, когда 
планы ее вполне определились, сроки выступления намечены, маршал Василевский и 
командующие фронтами день и ночь подтягивают войска на исходные рубежи, 
сведения об этом, составлявшие глубокий секрет, могли стать или уже стали 
достоянием противника. 

Вот что сообщил неизвестный нам корреспондент товарищ Петров: 

"Необычайные обстоятельства заставили меня, старика, написать вам это письмо. В 
последние дни июля в одном общественном месте, где присутствовали посторонние 
лица, количеством более двух десятков, один офицер Красной Армии в чине 
подполковника слишком рьяно хвалился собой и вместе с тем разглашал своего рода 
военную и государственную тайну. Фамилия его не то Полубь, не то Голубь, имя - 
Николай Иванович. В настоящее время идет будто бы усиленная подготовка к войне 
с Японией и для руководства военными операциями против Японии на Дальний Восток 
отправляется группа офицеров Генерального штаба во главе с маршалом Василевским.
.." 

Далее автор письма просил сделать болтуну нужное внушение: 

"Пусть он поймет, что интересы нашего государства нам, простым людям, дороже 
собственного благополучия этого молодого человека. С почтением, Петров". 

Началось расследование. Человека, о котором сообщал Петров, разыскали быстро. 
Он оказался из числа лиц, отобранных для работы в аппарате А. М. Василевского. 
Подтвердилось также, что этот офицер много и громко болтал в компании о своем 
начальнике - генерале, лично связанном по работе с главкомом войск Дальнего 
Востока, и некоторых мероприятиях советского Верховного Главнокомандования по 
подготовке войны с Японией. 

Конечно, ему не позволили более работать не только в аппарате главкома, но и в 
любом другом штабе. Он был отчислен. Сталину об этом не докладывали. 

Письмо нас и огорчило и обрадовало: с одной стороны, оно свидетельствовало о 
промахах в нашей работе с кадрами, но с другой - показало, что за сохранностью 
военной тайны следят миллионы советских патриотов. К счастью, сведения, 
разглашенные болтуном, не пошли, вероятно, дальше той компании, о которой писал 
Петров. По крайней мере, к противнику они не попали. 

Час начала войны приближался. Волнения по поводу возрастания сил японцев в 
Маньчжурии продолжались. Однако разведка не докладывала больше ничего 
тревожного, и можно было уже надеяться, что теперь враг просто не успеет 
вырвать у нас инициативу действий. 

Как раз этот момент ознаменовался варварским актом, предпринятым США вопреки 
здравому смыслу и военной необходимости: 6 августа на Хиросиму обрушилась 
первая атомная бомба, а 9 августа вторая спалила Нагасаки. Величайшая трагедия 
этих городов не поддается никакому описанию.