"Где часовой, сколько времени? Как охраняется город? Как выйти на пункт сбора? 
Целых три неизвестных". 

Вслушался в ночные шорохи, ничего подозрительного не обнаружил и решил выходить.
 Поправил оружие. Еще раз прислушался, часового не было слышно. И он осторожно 
выбрал несколько кирпичей и вылез из подвала. Вдохнул свежий ночной воздух, 
прислушался, осторожно и бесшумно пополз прочь от дома. 

Было темно, накрапывал мелкий дождь, и Добряков тихо полз по мокрой траве, 
понимая, что если обнаружат его, - он погиб. 

Наконец он оказался в кустах и смог отдохнуть. 

В городе гудели моторы каких-то машин и, что особенно его беспокоило,-далекий 
лай собак. 

В саду никаких признаков людей и собак не было. Приземлившись с парашютом, 
Добряков потерял ориентировку и теперь решил выходить в ту сторону, где было 
слышно меньше гудков машин, предполагая, что наибольшее количество машин или в 
центре города, или на автомагистрали. Бесшумно он подошел к ограде, но, услышав 
гул моторов, не стал ее преодолевать. Вскоре мимо прошла автомашина с 
затемненными фарами и высоким тентом. Не успела она скрыться, как Добряков 
услышал топот кованых сапог. У механика наготове были три гранаты и автомат с 
неполным диском патронов, но он замер и ничем не выдал своего присутствия. 
Взвод немцев прошел мимо летчика. 

"Эх! - размышлял он, - некуда отойти, а то угостил бы гранатой, да полоснул из 
автомата, так мало кто и остался бы". 

А понурые, видимо, усталые солдаты уже прошли мимо без всяких мер охранения. 
Они чувствовали себя в полной безопасности. Опять послышался гул мотора. 
Добрякову нестерпимо хотелось пить, и он возвратился к полуразрушенному дому, 
но воды не нашел. Подошел опять к ограде и, не заметив ничего подозрительного, 
тихо перелез через нее, быстро перебежал через улицу, перемахнул через другую 
невысокую ограду и очутился опять в саду. В глубине большого сада стоял 
одинокий дом. Через щели в ставнях пробивался яркий свет. 

"Ну и муть, - думал Добряков. - Через улицу еще перебежал, а тут и по саду 
пройти нельзя, а мне надо спешить, чтобы к утру быть в лесу". 

И он пошел вдоль ограды. Это хотя и увеличивало вдвое путь до следующей улицы, 
но было более безопасно, как он понимал. 

Он шел медленно, останавливался и вслушивался. Когда подошел к ограде, 
выходящей на следующую улицу, которую ему нужно было переходить, он остановился 
и отчетливо услышал звуки вальса. Никаких признаков охраны не было видно. Иван 
Михайлович решил пойти к дому и поискать воды. Чем ближе он подкрадывался к 
дому, тем громче доносились голоса и музыка. Вот он заметил бочку под 
водосточной трубой. Жажда пересилила осторожность, пилот осторожно подошел к 
котлу и стал пить воду. Не успел он напиться, как открылась дверь, и из дома 
вышел немецкий офицер с женщиной. Гитлеровец включил электрический фонарик и 
лучи света стали блуждать по саду. Бежать было невозможно. Добряков замер на 
месте, готовясь к бою. Но, к счастью, его никто не заметил. Весело болтая, пара 
пошла к выходу. 

Отсидевшись механик вышел к ограде, не заметив ничего подозрительного, перелез 
через нее и очутился на улице. Прислушался и тихо, но быстро, перешел через нее.
 Но следующая ограда оказалась настолько высокой, что ее он не смог преодолеть. 
Вдали послышались шаги и разговор -- кто-то шел вдоль улицы. Деваться было 
некуда, и Добряков вновь пересек улицу, скрылся за оградой в саду, где он пил 
воду. Прошел вдоль ограды, пока напротив не кончился непреодолимый забор. Еще 
раз перешел через улицу, преодолел невысокую ограду и попал в другой обширный 
за рос ший сад. В нем он не обнаружил ничего подозрительного и быстро, никем не 
замеченный, дошел до противоположной стороны участка, но улицу перейти не 
удалось. 

Впереди была видна высокая белая ограда и на ее фоне пилот заметил первый 
патруль. Он в раздумьи остановился. Ночную тишину неожиданно нарушили 
душераздирающие крики, ругань, понукающие выкрики. Острый слух Добрякова 
отчетливо различал дорогие ему русские слова, переплетавшиеся со стонами и 
воплями. У механика по коже прошел мороз. 

"Сволочи. Никак пытают", - подумал он. 

Вско   ре открылись массивные ворота, и вдали показались огни машины, из 
которой доносились слабые стоны и редкие громкие выкрики немцев. Выйдя из ворот,
 автомашина остановилась на дороге, всего в шести метрах от притаившегося 
механика. Затем появилась легковая автомашина, и страшный фургон поехал вслед 
за ней. Добряков оцепенел. На его глазах гитлеровцы увозили машину со своими