дневку и приступили к поискам укрытия. В развалинах кирпичного завода было 
много темных камер, но надо было найти самую скрытую с запасным выходом, 
замести следы и не дать возможности врагу использовать собак. 

После длинных поисков с трудом вошли в сохранившуюся камеру, где когда-то 
обжигали кирпич. В стене была небольшая выбоина, через которую можно было вести 
наблюдение за тем, что делается во дворе, но через нее нельзя было видеть того, 
что делается в камере. В ней и решили остаться на день. 

Друзья заделали входы кирпичом, замаскировали их пылью и расположились на 
дневку. Зажгли карманный фонарь, взятый запасливой радисткой в трофейной машине.
 Синий свет приятно осветил неуютное убежище, и на душе стало легче. 

- Ну, а теперь, Оля, дай нам подкрепиться из наших скудных запасов, да и 
отдохнем после трудов праведных, - сказал капитан. 

После дневок под открытым небом, под дождем они почувствовали даже некоторый 
уют в пыльном каменном ящике, и радистка по-восточному стала накрывать "стол" 
на полу, используя в качестве скатерти остатки купола парашюта. 

- Кушать и пить достаточно, но с посудой плохо. Придется пить вдвоем по очереди,
 - сказала Ольга, показывая на кружку Бунцева и алюминиевый стакан Карла. 

- Было бы что, а как - сумеем, - ответил капитан. 

Оля заполнила "бокалы" из трофейной фляги и протянула Карлу и Ласло, но те 
отказались, и предложили, наоборот, первыми выпить русским. 

- Нет, Оля, мне пить нельзя, я вступаю на службу. Вы выпейте за благополучный 
переход через линию фронта, да понемногу. Коньяк хорошо пить при простуде и 
дома, вот придем к своим, там и выпьем как полагается, - сказал капитан, 
возвращая Карлу наполненную кружку. 

- Ишь вы, товарищ капитан, каким трезвенником стали, - в шутку сказала Кретова. 


- Не трезвенник, а в служебное время не пью, - ответил Бунцев. 

- Да мы разве сейчас будем пить, мы чуть погреемся, по закону 100 грамм каждый 
день положено, - не отставала Кретова. 

- Вот свою законную порцию я выпью, когда сменюсь с поста, - и капитан отдал 
обратно стакан. 

Завтрак прошел незаметно. Ольга начала убирать "стол". Ласло ей помогал. 

Рассвело, но густой туман ограничивал видимость всего несколькими десятками 
метров. Бунцев полез в соседнюю камеру. 

Усталые партизаны приготовились к отдыху, чтобы набраться сил для действий 
ночью. Кто раздевался, приводил в порядок одежду и обувь. Карл ухитрился в 
полумраке бриться. 

Мирные занятия группы капитана Бунцева в убежище были нарушены внезапно 
возникшей канонадой. Далекая, но сильная канонада всех насторожила. 

- Началось! Наши наступают! - сказала Кретова. 

В начавшейся канонаде до слуха донеслись характерные звуки мотоциклетных 
моторов, потом послышались и команды на немецком языке. Выключив свет, все 
невольно схватились за оружие. 

Через несколько минут во двор завода въехало несколько мотоциклов. Гитлеровцы 
поставили машины у стен здания, а сами разбежались во все стороны. Один 
бросился по направлению к ним. Все замерли, держа оружие наготове. 

Пришедший гитлеровец использовал соседнее помещение в качестве туалета и тем 
самым замаскировал и прикрыл их, пусть не совсем приятной, но надежной завесой. 


Когда вражеский солдат ушел, Ласло схватил руку Ольги и радостно пожал ее, 
давая понять, что пока опасность миновала. Но в это время оттуда, где стояла 
поврежденная кирпичная труба, донеслись короткие, глухие автоматные очереди, за 
ними разрыв гранаты, опять гранаты и потом громкие гнусавые голоса гитлеровцев. 
Все четверо задавали себе один вопрос: что случилось? Они чувствовали - 
произошло какое-то несчастье. 

Пренебрегая опасностью, Карл подошел к заваленной выбоине в наружной стене и 
стал прислушиваться сквозь щель к тому, что происходило на территории завода. И 
он услышал страшную новость: