покрашенного травой и замазанного землею настолько искусно, что ночью его не 
отличишь от настоящего плаща. 

На ломаном немецком языке Кретова попросил хлеба, сала или масла и взамен 
предложила позолоченный браслет от часов. Сторож взял в руки цепочку, посмотрел 
на Кретову и пояснил, что у него нет столько хлеба и других продуктов, чтобы 
они по стоимости равнялись такой вещи. Прищурившись, сторож спросил, кто они и 
куда идут. Бунцев и Кретова стали выдавать себя за убежавших из немецкой армии 
мобилизованных словаков. 

- Теперь много бегут, да много и попадаются и погибают. Вчера двух поймали... - 
начал рассказывать сторож также на ломаном немецком языке. 

Хотя Бунцев и Кретова и плохо понимали, но когда услыхали, что вчера двух 
поймали, переглянулись и, остановив сторожа, стали расспрашивать, как выглядели 
эти двое. К счастью, многие признаки не сходились: они были почти одинакового 
роста, а Темкин был выше Добрякова. Зазвонил звонок. Шел поезд. Переездный 
сторож однако не пошел его встречать, а пригласил пришельцев зайти к нему в дом,
 но пилоты, переглянувшись, отказались. Они не хотели, чтобы сторож рассмотрел 
их при свете. Кретова стала убеждать сторожа взять браслет и дать им 
продовольствия, пусть оно стоит и дешевле. Она показал на пальцах, что им надо 
идти еще целую неделю, а заходить ни к кому они больше не хотят. Сторож взял 
браслет и вошел в дом. Послышался женский голос. Шли томительные минуты. 
Наконец он вышел и вынес целую буханку белого хлеба, большой кусок копченой 
ветчины. 

Пилоты стали быстро укладывать продовольствие и незаметили, как внезапно 
появилась взволнованная жена сторожа. Она дотронулась до руки Кретовой и стала 
вкладывать в нее браслет. Ольга стал отказываться, но пожилая женщина 
решительно настояла, чтобы Кретова взяла свой браслет и целый кулек яблок. 
Пилот не увидел в темноте, как на глазах у пожилой женщины появились слезы. Это 
она вспомнила своего брата Санто - рабочего из Мишкольца. Он в 1936 году уехал 
в Испанию и, может быть, теперь, как и эти несчастные, нуждался в куске хлеба, 
а может быть... и она утерла платком набежавшие слезы. 

Распрощавшись со сторожем и его женой, Бунцев и Кретова пошли в северном 
направлении на Братиславу. Когда будка скрылась из виду, они остановились. 
Прислушались. Ничего подозрительного. 

- Н-да, это тебе не помещик, а пролетарии всех стран, они против фашистов, - 
сказал капитан. - Но, с другой стороны, у нас нет основания полагать, что они 
никому не скажут о нашей встрече. Теперь их ничто не связывает. 

- Если они ничего не взяли, то, будучи честными людьми, никому ничего не скажут.
 Если кто подлец, так того и браслет не удержит, - заметила Кретова. Ну, а 
теперь давай соображать, как замести следы. Здесь не воздух, а земля, и, к 
несчастью, остаются следы. 

"Но не было бы счастья, да несчастье помогло. Так и у нас. Хоть моросит мелкий 
дождик, но он смывает наши следы на мостовой, поэтому нам придется найти дорогу 
с твердым покрытием в нужном нам направлении, да постараться прийти на сборный 
пункт возможно раньше, чтобы следы успели "простыть", думала бывалый партизан. 

Дорогу в нужном направлении найти не удалось, но попалось поле с устойчивым 
дерновым покрытием, и они свернули в направлении на сборный пункт. 

Шли долго в темноте. Останавливались, прислушивались, опять шли. Никто их не 
замечал. 

Подойдя к лесу на 250-300 метров, пилоты остановились, залегли и стали изучать 
обстановку. Ничего подозрительного. Все тихо. 

"Что это значит? Кто там в лесу, где назначен сборный пункт. Свои? Засада? Или 
никого нет?" 

Было уже далеко за полночь, когда Бунцев и Кретова вошли в лес и, бесшумно 
ступая, прислушиваясь к каждому шороху, направились искать назначенное место. 

Глава 5. 

Подпольщики действуют 

Когда самолет капитана Бунцева на одном моторе подлетал к железнодорожному узлу 
Сегед, он был забит воинскими поездами. Среди других эшелонов почти в центре 
узла рядом стояли два состава: один с цистернами, второй с награбленным 
оборудованием. Сигнал тревоги всех сразу насторожил. Кто имел возможность, 
постарался подальше уйти от набитого эшелонами узла. Кто не мог уйти, с 
трепетом ожидали начала налета. В составе эшелона с награбленным имуществом был 
один вагон с угнанными на каторгу людьми из стран, куда вторглись разбойничьи 
полчища гитлеровцев. Среди иностранных работниц было и несколько советских