Собственно говоря, Украинский штаб партизанского движения, украинские и 
белорусские партизаны оказывали польским товарищам помощь уже давно. В 
специальной школе УШПД, которую возглавлял Павел Александрович Выходец4, к 
весне сорок третьего уже учились вместе с добровольцами из других стран 
Восточной Европы и добровольцы из Польши. В сентябре 1943 года, например, 
соединение А.Ф. Федорова5, установив контакт с отрядами Армии Людовой в 
Люблинском воеводстве, передало им значительное количество вооружения. Ближе к 
зиме наш штаб направил в эти отряды девять транспортных самолетов с оружием и 
боеприпасами. 

На территории Польши самостоятельно возникли смешанные польско-советские 
партизанские отряды, пользовавшиеся поддержкой как белорусских, так и 
украинских партизан. А в феврале 1944 года, 1-я Украинская партизанская дивизия 
П.П. Вершигоры6 совершившая рейд через четыре польских воеводства, и 
партизанское соединение генерал-майора М.И. Наумова7, сделавшее бросок к 
Сандомиру, помогли жителям польских сел и городов создать собственные 
партизанские отряды, поделились с ними оружием и взрывчаткой, научили их 
подрывать вражеские эшелоны. 

В ходе беседы я заметил, что Завадский неплохо разбирается в минно-подрывном 
деле, и спросил, не доводилось ли ему воевать в Испании. 

- Нет, не довелось,- по-русски, с легким акцентом заметил Завадский.- А вот 
учиться минно-подрывному делу приходилось. И учитель неплохой был. Жаль только, 
не желает признавать бывших учеников! - Голубые глаза его лучились улыбкой. 

Я растеряно уставился на собеседника. Но убей бог, я ничего не мог вспомнить. 
Ничего! 

- А дозвольте, пан капитан, мне самому...- протянув руку ладонью вверх, словно 
хотел принять какой-то предмет, весело произнес Завадский. И вдруг... Вдруг 
томительно запахло июньской листвой подмосковного леса, в открытое окно 
ворвался грохот ломовых телег по булыжнику спускавшейся к реке Сходне улицы. 
Возникли перед глазами десятки курсантских лиц, и среди них - совсем молодое, с 
тонкими чертами лицо старшины учебной группы. Старшина любил все делать своими 
руками! 

- Тридцать третий! Школа Сверчевского!8 - вырвалось у меня. 

- Вспомнили, наконец! - широко улыбнулся Завадский.- Да, десять лет прошло. Как 
у Дюма. 

Строкач перевел взгляд с меня на Завадского, с Завадского снова на меня, вырвал 
из блокнота листок бумаги и протянул: 

- Пожалуйста, Илья Григорьевич. 

- А... зачем, Тимофей Амвросиевич? 

- Напишите сразу, кого не учили. А то, кто не появится - ваш ученик! 

Они с Завадским рассмеялись. 

- Ну, делу - время, а потехе - час,- прервал Строкач.- Давайте обсудим, кого из 
наших работников и инструкторов можно командировать в штаб партизанского 
движения Польши. 

Обсудили несколько кандидатур. Одними из первых были названы фамилии бывшего 
начфина Высшей оперативной школы особого назначения (ВОШОН) Алексея Семеновича 
Егорова, командира отряда "Красный фугас", Вячеслава Антоновича Квитинского, 
друга Платона Воронько Александра Романовича Кузнецова, Ивана Николаевича 
Кондрашова, начальника технического отдела, которого я привез с Воронежского 
фронта (1943). А последней... Последней кандидатурой оказалась моя. Назвал ее 
Завадский. Это было совершенно неожиданно. И для меня, и для Строкача. 

- Центральный Комитет нашей партии и командование Войска Польского убедительно 
просит, товарищ генерал, - настойчиво сказал Завадский, командируйте полковника 
Старинова в Польский штаб партизанского движения хотя бы временно. Пусть только 
работу наладит. 

Строкач покачал головой: 

- С кондачка такой вопрос не решишь. Я доложу о вашей просьбе в ЦК КП(б)У. Да и 
товарища Старинова не грех спросить, как он смотрит на переход в польский штаб. 


- Если речь идет о временной командировке, согласен. 

- Буду разговаривать в ЦК,- повторил Строкач.