основным силам они могли организованно переходить к партизанским действиям, 
нанося удары по тылам врага. И, конечно, они были уверены, что рядом и вместе с 
ними во вражеском тылу всегда будут патриоты, готовые оказать любую помощь. 

Подготовка к партизанской войне на случай вражеской агрессии в начале 30-х 
годов проводилась в очень сложных условиях: негативную роль играли 
насильственная коллективизация, раскулачивание середняков и голод. Принимались 
меры по спасению от голодной смерти и подготовленных кадров: их устраивали на 
работу на сахарные заводы, в леспромхозы и на стройки, но все же потери были 
велики. Тем не менее к 1933 году все было подготовлено к тому, чтобы в случае 
вражеской агрессии осуществить внезапно и одновременно такую крупную 
управляемую партизанскую операцию, в результате которой были бы парализованы 
все коммуникации западных областей Белоруссии, Украины и Бесарабии, занятые 
противником, в результате чего войска на фронте остались бы без пополнения, 
боеприпасов и горючего. 

Репрессии 

В 1933 году победили сторонники теории войны на чужой территории. (В ходе 
репрессий против военных 1937-38, склады были ликвидированы, а множество 
стволов иностранного производства выброшено, как лом. Все, кто имел отношение к 
подготовке малой войны, были репрессированы в 1937). 

В мае 1935 я окончил железнодорожный факультет военно-транспортной академии 
РККА и был назначен заместителем военного коменданта станции 
Ленинград-Московский. Я наверняка погиб бы, так как работал под руководством И.
Э. Якира, Я.К. Берзина, сопровождал М.Н. Тухачевского и В.М. Примакова, которые 
были объявлены врагами народа и расстреляны. Мне повезло. В ноябре 1936 удалось 
попасть в Испанию, где я стал советником и инструктором партизанского 
формирования под командованием Д. Унгрия, который за 10 месяцев нашей 
совместной работы превратился из командира диверсионной группы в командира 
14-го диверсионного корпуса Испанской республиканской армии. 

В начале ноября 1937 года я вернулся на Родину и был ошеломлен, когда узнал, 
что все мои начальники по всем линиям, где я служил и учился, подверглись 
репрессиям. 

Начальник Разведывательного управления Красной Армии С.Г. Гендин представил 
меня наркому обороны. К.Е. Ворошилов одобрил мою деятельность, пообещал новые 
награды. Через две недели Гендин был арестован как враг народа, а я остался в 
гостинице "Балчуг", ожидая назначения. 

После долгого ожидания меня пригласили в НКВД. 

Состоялась, как говорится, беседа с пристрастием. Мне заявили, что 
заблаговременная подготовка к партизанской войне на случай вражеской агрессии, 
не благое дело, а затея врагов народа, таких, как Якир, Уборевич и др. Я 
пытался доказать необходимость этой подготовки, ссылаясь на то, что она велась 
на основе положений В.И. Ленина, предложений М.В. Фрунзе. Говорил, что к этому 
делу привлекались в основном участники гражданской войны, члены партии и 
комсомольцы. Собеседник лукаво улыбался. Беседа была длительная, и мне дали 
возможность "подумать". Я вышел на улицу80. 

Все было как в страшном сне. Для меня стало ясным, что заблаговременно 
подготовленные нами партизанские кадры за редким исключением уже репрессированы.
 Меня охватил такой страх, какого я не испытывал никогда - ни на фронте, ни в 
тылу врага. На войне я рисковал только собой, а тут под удар ставились близкие 
мне люди. 

Как стало позже известно, от репрессий в 30-е годы погибло в десятки раз больше 
хорошо подготовленных партизанских командиров и специалистов, чем за всю 
Великую Отечественную войну. Уцелели лишь те, кто выпал из поля зрения 
ежовского аппарата. В основном это были участники национально-революционной 
войны в Испании (А.К. Спрогис81, Троян, Н.А. Прокопюк и др.) и те, кто сменил 
место жительства незаметно для подручных Ежова. Именно они стали во главе тех 
школ, которые сформировали партизанские кадры Великой Отечественной. 

Репрессиями 1937-38 годов стране был нанесен сокрушительный удар, отразившийся 
на ходе войны, они вывели из строя около или даже более 40 тысяч офицеров. Это 
в три раза больше того, что вермахт потерял на восточном фронте за весь первый 
год войны. Репрессии привели к тому, что в Красной Армии многими 
подразделениями, частями и тем более соединениями и объединениями командовали, 
мягко говоря, неподготовленные люди. 

Особо большой урон этими репрессиями был нанесен нашей подготовке к 
партизанской войне на случай вражеской агрессии. Были репрессированы полностью 
все партизаны-подпольщики-диверсанты. Я не знаю ни одного из подготовленных 
нами диверсантов-подпольщиков, которые не подверглись бы репрессиям. Из двух 
десятков уцелевших офицеров, которые нами обучались из командиров и 
политработников Вооруженных Сил и партизан гражданской войны, в ходе Великой