До сих пор отчетливо помню тот день. Я только что принял командование подвижной 
группой. Читатель, должно быть, помнит, что в ее составе тогда были три 
соединения - 307-я стрелковая, 55-я кавалерийская дивизии и 150-я танковая 
бригада. Все они перед тем длительное время вели оборонительные бои и прошли 
долгий и тяжелый путь отступлений. Сколько сел и городов были вынужденно 
оставлены врагу! А сколько раз казалось, что вот этот покидаемый нами 
населенный пункт - последний, и больше не придется отступать, что отсюда 
повернем обратно, на запад, и вышвырнем захватчиков с родной земли. Но 
проходили дни и недели, и в ходе новых боев приходилось опять отступать. 

Постепенно угрюмая тень ложилась на наши лица, а в душу закрадывалось какое-то 
неясное чувство. В нем переплелись и тягостное недовольство собой, и 
нетерпеливое ожидание прихода других сил, которые смогут лучше сражаться и 
сделать то, чего не сумели сделать мы. 

Обо всем этом я крепко задумался в тот день. Наутро предстояло наступать, и 
нужно было во что бы то ни стало рассеять неверие в свои силы, 
распространившееся среди некоторых бойцов, особенно тех, кто сражался с первых 
дней войны. К такому выводу мы и пришли. Но вывод выводом, думал я, а на деле 
не легко будет превратить одно лишь чувство ненависти к врагу, владевшее каждым 
бойцом и командиром, в могучий наступательный порыв. Не так просто это я знал 
по себе - тому, кто сам побывал во вражеском кольце, по первому приказу пойти в 
наступление с целью окружения и разгрома противника. Ему нужно было прежде умом 
и сердцем поверить в то, что он способен выполнить такой приказ и что враг 
безусловно будет уничтожен именно им, а не кем-то иным, обладающим большими 
силами. 

И в том, что он поверил в это, великая заслуга наших командиров, 
политработников, всех коммунистов-воинов. 

В тот день комиссары и политруки частей собрали коммунистов. Долго совещаться 
не было возможности, так как до начала наступления оставалось несколько часов. 
Поэтому разговор был краткий: дальше отступать некуда, и партия приказывает во 
что бы то ни стало разбить и отбросить врага от Москвы. 

О том же толковали затем коммунисты и комсомольцы со всем личным составом 
частей группы. И происходило это тоже не в порядке официальных бесед или 
собраний, а как-то между делом. Словом, чем бы ни были заняты в канун 
наступления бойцы и командиры, они при первой возможности собирались ненадолго, 
чтобы услышать необыкновенную новость: конец отступлению, начинаем наступать. 

А наутро впереди атакующих частей и подразделений стали командиры, комиссары, 
политруки. Они повели войска в бой. На самых опасных участках фронта заняли 
места коммунисты и комсомольцы. За ними и вместе с ними пошли в наступление все.
 

Ничего "магического" во всем этом, конечно, не было. Произошло то, что возможно 
лишь в армии социалистического государства, где все - и солдаты, и офицеры - 
объединены единой целью, воодушевлены одними и теми же великими идеями 
Коммунистической партии. Сказались безграничная вера в родную партию, высокое 
доверие к армейским коммунистам, сила примера коммунистов и комсомольцев. 
Сказалась огромная и повседневная воспитательная работа, которую партия вела в 
народе и в армии. 

Об огромной и многогранной деятельности партии на идеологическом фронте Великой 
Отечественной войны написано со знанием дела немало книг. Мне же хотелось бы 
здесь отметить лишь некоторые особенности воспитательной, политической работы 
партии в тот период, способствовавшие тому, что и в самые тяжелые дни войны 
моральное состояние войск Красной Армии было исключительно высоким. 

Это прежде всего правдивость нашей пропаганды. Партия никогда не обманывала 
народ и армию, со всей откровенностью говорила о грозной опасности, нависшей 
над страной. Но вместе с тем она спокойно и уверенно указывала путь к 
избавлению от смертельной угрозы, к победе над врагом. Таким образом, наряду с 
правдивостью отличительной чертой нашей пропаганды была ясность в отношении 
целей борьбы и средств для ее успешного завершения. К этому нужно добавить, что 
твердость и решительность, проявленные партией с первых дней войны в 
организации и руководстве отпором врагу, придавали особую силу каждому ее слову,
 обращенному к воинам Красной Армии, ко всем советским людям. 

Наконец, еще одна важная особенность: благодаря Коммунистической партии, 
вооруженной марксистско-ленинской наукой, весь советский народ ясно видел 
перспективу войны с самого ее начала. Чтобы представить себе это, приведу 
несколько сообщений Совинформбюро, относящихся к 1941 г. 

Из этих сообщений все узнавали, что ход военных действий был далеко не таким, 
каким он планировался гитлеровским командованием в момент нападения на СССР. 
Тогда Гитлер уверял, что через три недели он овладеет Москвой. Три недели войны 
исполнилось 12 июля, а бои шли на рубеже Псков - Витебск - Жлобин - 
Новоград-Волынский. Совинформбюро сообщало: "Закончилась третья неделя упорных