бригадами. Кроме того, с Южного фронта в район Зенькова перебрасывался 2-й 
кавалерийский корпус, из состава 26-й армии выделялись в резерв Юго-Западного 
фронта 7-я и 289-я стрелковые дивизии для нанесения контрудара в районе 
Пирятина и Прилук. Все эти меры были недостаточными и запоздалыми. 

Считаю необходимым еще раз коснуться ответа П. В. Сталина М. П. Кирпоносу. Хотя 
и он отклонил предложение командования Юго-Западного фронта об отходе на р. 
Псёл, однако саму по себе идею отвода войск, как мы видели, не отверг. Наоборот,
 он выдвинул даже определенные условия, при соблюдении которых стала бы 
возможной эвакуация Киева. Последнюю же И. В. Сталин предлагал с целью 
противодействия окружению войск Юго-Западного фронта. Речь шла о том, чтобы 
осуществить такую эвакуацию после: 1) атак на конотопскую группу противника во 
взаимодействии с Брянским фронтом с целью устранить непосредственную угрозу 
выхода танковой группы Гудериана в тыл войскам Юго-Западного фронта; 2) 
подготовки оборонительного рубежа на р. Псёл с заблаговременным отводом туда 
5-6 дивизий и создания артиллерийской группы. 

В свете приведенных документов, на мой взгляд, можно говорить, что Ставка не 
разрешала лишь немедленный, без подготовки, отвод войск Юго-Западного фронта. И 
только маршал Шапошников был против их отхода вообще. Поэтому мне 
представляется, что необходимо рассматривать не только решение Ставки по этому 
вопросу, но и отдельно позицию начальника Генерального штаба. Тем более, что 
его точка зрения оказала огромное влияние на отклонение Ставкой предложений 
генерала Кирпоноса и маршала Буденного об отводе войск. 

В самом деле, при принятии такого решения Ставка располагала двумя возможными 
оценками обстановки, исходившими, с одной стороны, от командующего Юго-Западным 
фронтом и главнокомандующего Юго-Западным направлением и, с другой,- от 
начальника Генерального штаба. Мы уже видели, как оценивали обстановку генерал 
Кирпонос и маршал Буденный. Посмотрим теперь оценку маршала Шапошникова. 

Во время вышеуказанных переговоров с Кирпоносом в ночь на 11 сентября начальник 
Генерального штаба заявил, что согласно имевшимся у него сведениям "авиационной 
разведкой был обнаружен в 13.25 и в 14.25 (данные за 10 сентября. - К. М.) 
подход двух колонн автомашин с танками и скопление танков и автомашин у деревни 
Житное, к сиверу от Ромны". Далее Б. М. Шапошников заявил: "Судя по длине 
колонн, здесь небольшие части, примерно не более тридцати-сорока танков. По 
непроверенным данным, из Сумы якобы в 16.00 10.9 в Ромны высажен с восьми машин 
десант. Одна из этих машин якобы была уничтожена нашей авиацией. По-видимому, 
часть подвижных войск противника просочилась между Бахмач и Конотоп". И в 
заключение сделал вывод: "Все эти данные не дают еще оснований для принятия 
того коренного решения, о котором вы просите, а именно: об отходе всем фронтом 
на восток". 

Но те части противника, которые начальник Генерального штаба считал 
"просочившимися" в район Ромны, на самом деле представляли собой авангард 
главных сил 2-й танковой группы, стремительно двигавшихся на юг, навстречу 1-й 
танковой группе. При успехе этого маневра в условиях сильного давления со 
стороны 2-й и 6-й немецких армий с северо-запада и запада, а 17-й армии и 1-й 
танковой группы со стороны Кременчуга на север войска Юго-Западного фронта 
неминуемо должны были оказаться в окружении. 

Знал ли маршал Шапошников о наличии такой угрозы? Предположим, что в начале 
разговора с Кирпоносом в ночь на 11 сентября, располагая явно устаревшими 
сведениями об обстановке в районе Ромны и ничего еще не зная об ухудшившемся 
положении на левом крыле Юго-Западного фронта, начальник Генерального штаба не 
видел надвигавшейся катастрофы. 

Но ведь командующий войсками фронта информировал его об ухудшении обстановки. 
Кроме того, несколько часов спустя он, несомненно, был ознакомлен с приведенной 
выше телеграммой маршала Буденного на имя Сталина, в которой заявлялось, что 
уже полностью обозначилась угроза не только со стороны Ромны, по и со стороны 
Кременчуга. Наконец, тогда же начальнику Генерального штаба стало известно, что 
если последовать его совету и взять из 26-й армии две дивизии для выдвижения их 
против гитлеровцев, наступавших с севера, то в этой армии на 150 км фронта 
останется не шесть дивизий, как он считал, а только три. 

Изменилась ли после всего этого его оценка обстановки? Судя по документам, 
которые будут приведены ниже, не изменилась. В связи с этим остается лишь одно 
предположение: маршал Шапошников твердо верил в возможность предотвратить 
окружение путем наступления войск Брянского фронта в сочетании с контрударом 
части сил Юго-Западного фронта. Иначе говоря, он явно недооценивал опасность, 
нависшую над войсками Юго-Западного фронта в связи с ударом 2-й полевой армии и 
2-й танковой группы немцев с севера и ударом 1-й танковой группы и 17-й полевой 
армии с юга, а также переоценивал реальные возможности войск Брянского фронта. 
Это предположение подтверждается дальнейшим ходом событий 

Обещание, которое генерал А. И. Еременко, как мы видели, дал И. В. Сталину, он 
не смог выполнить. Брянский фронт в эти дни вел наступательные бои силами 
ослабленных 13-й и 3-й армий. Противостоявшие им немецкие 17, 18-я танковые и