под ударами превосходящих сил мотопехоты и танков противника отходить по 
бездорожью в глубь Полесья, а 27-й стрелковый корпус в составе 87-й и 124-й 
стрелковых дивизий вел бои в окружении. Таким образом, левый фланг армии 
оказался в тяжелом положении, не имел сплошной линии фронта. 

Противник же, наращивая усилия, вводил в бой танковые соединения. Его 14-я 
танковая и 298-я пехотная дивизии, с частями которых мы вели бой в тот день, а 
также 13-я танковая дивизия стремительно продвигались на Луцк. Встретив отпор 
на участке шоссе, противник прорвался немного южнее и к моменту прибытия 
офицера связи глубоко обошел наш левый фланг. Поэтому мною было решено с 
наступлением темноты отвести части бригады на восток и занять огневые позиции 
на западной окраине Затурцы. 

Поздно вечером ко мне приехали генерал-майор В. С. Тамручи, принявший 
командование 22-м механизированным корпусом, и командир 27-го стрелкового 
корпуса генерал-майор П. Д. Артеменко. Еще днем все мы получили приказ 
совместно нанести противнику 23 июня контрудар в районе Владимир-Волынский 
Устилуг. Но к исходу дня командование армии изменило решение. Стало ясно, что 
19-я танковая и 215-я мотострелковая дивизии 22-го механизированного корпуса, 
совершавшие марш из района Ровно, не успеют в назначенное время сосредоточиться 
на исходных позициях и потому время нанесения контрудара было перенесено на 
сутки позднее, т. е. на утро 24 июня. 

В оставшееся до этого время некоторые части 22-го механизированного и 27-го 
стрелкового корпусов должны были отойти к утру 23 июня на рубеж Затурцы и не 
допустить продвижения противника на Луцк. Поэтому договорились, что в 4 часа 
утра встретимся снова, по уже на опушке леса восточнее Затурцы, чтобы увязать 
взаимодействие. 

Но ни Тамручи, ни Артеменко в назначенное время не явились. Видимо, они были 
там же, где их дивизии,-19-я танковая, 205-я мотострелковая и 135-я стрелковая, 
которые в это время продолжали двигаться к линии фронта. 

Бригада же, отойдя на восток, заняла оборону в районе Затурцы, окопалась и 
замаскировалась. Три рубежа, последовательно расположенные один за другим, 
прикрывали огнем прямой наводки шоссе на Луцк и подступы к нему на 4-5 км в обе 
стороны. В резерве было оставлено два дивизиона бригады, а также отдельные 
дивизионы и батареи других артиллерийских частей, потерявших связь со своими 
частями и примкнувших к бригаде. 

Так и не встретившись с Тамручи и Артеменко, я понял, что бригаде предстоит 
самостоятельно вести бой с противником. В то же время тревожила мысль: верно ли 
выбран рубеж, не пойдет ли враг в обход? По условиям местности, как мне 
казалось, этого не могло быть. Но странно: разведка, высланная мною на рассвете 
и прошедшая по шоссе 10 км в западном направлении, противника не встретила. Что 
бы это значило? 

В 5 часов утра я с адъютантом поехал в ту же сторону. Километрах в пяти от 
рубежа машина выскочила на один из холмов, и мы неожиданно увидели двигающиеся 
навстречу нам немецкие танки с закрытыми люками. Нас отделяли от них метров 200.
 Водитель В. А. Кекелия мгновенно дал задний ход и уже внизу, за гребнем 
высотки, развернул машину. На предельной скорости мы помчались на огневые 
позиции батарей. 

Все это произошло так быстро, что танки противника не успели открыть огонь по 
нашей машине. Быть может, фашисты ее вообще не заметили, так как яркое солнце с 
востока ослепляло их приборы. 

Через несколько минут я был на своем наблюдательном пункте, находившемся на 
крыше дома, невдалеке от дороги. По телефону и радио приказал командирам частей 
приготовиться к бою и бить только наверняка, для чего подпускать танки 
противника на 300-400 м. Кое-чему мы уже научились вчера. Да и бой теперь 
предстоит не встречный. Орудия закопаны в землю, орудийные расчеты в укрытиях, 
боеприпасы аккуратно расположены в нишах, командиры батарей и взводов наблюдают 
за приближающимся противником. 

А он недалеко. Тишину раннего солнечного утра уже нарушил грозный гул танков. 
Они идут по шоссе и по обе его стороны, по полям, безжалостно подминая под себя 
колосящуюся рожь. Я слежу за ними, не отрываясь от бинокля. 

Вот он, знаменитый танковый клин, идущий на рассечение фронта обороны. Отмечаю 
про себя: впереди танки T-IV, за ними и на флангах, уступом назад T-III и T-II, 
далее - мотоциклисты и, наконец, мотопехота с минометами и артиллерией. 

Выгодность такого построения бесспорна. Танки T-IV своей броней прикрывают весь 
боевой порядок и, двигаясь медленно, прощупывают силу противотанковой обороны. 
При встрече с малокалиберной противотанковой артиллерией или при обстреле 
осколочными снарядами, которые не могут нанести вреда броне, танки T-IV, а за 
ними и все остальные, атакуют обороняющиеся войска на предельной скорости, 
стремясь прорвать оборону.