соединение с его войсками. Он даже обещал нанести встречный удар силами 17-й 
немецкой армии. Гитлеровцы предприняли несколько разведывательных попыток, но 
безуспешно. 

Верил ли Шернер в успех прорыва? На этот вопрос трудно ответить. Вначале 
40-тысячный гарнизон Бреслау обрек на смерть Адольф Гитлер. Потом его мерзкое 
дело продолжил Шернер. И он предпочел бросить в мясорубку тысячи немецких 
солдат, лишь бы не допустить их сдачи в плен. 

Политработники, занимавшиеся пропагандой на войска противника, через мощные 
громкоговорящие установки передавали содержание нашего ультиматума, мы также 
забрасывали в осажденный вражеский гарнизон листовки с официальными пропусками 
к нам. На завершающем этапе боев в Бреслау довольно активно действовали 
антифашистские группы национального комитета "Свободная Германия" и Союза 
немецких офицеров. 

Теперь, когда бессмысленность сопротивления немцев в Бреслау стала еще 
очевиднее, когда мы смогли боевые действия 6-й армии подкрепить мощными ударами 
с воздуха, результативнее стала и наша пропаганда на войска противника. 
Вражеские солдаты начали группами сдаваться в плен. 

Появление грозной армады советских самолетов над Бреслау привело в чувство 
многих окруженных фашистов. Комендант крепости генерал от инфантерии Никгоф 
обратился по радио к советскому командованию с просьбой прекратить огонь, 
обещая выслать парламентеров. Противнику сразу же был вручен наш ультиматум. Но 
и после этого немецко-фашистское командование пыталось ловчить. Срок 
ультиматума истек, а ответа не поступало. Тогда наши войска снова начали штурм. 
В результате в 18 часов 45 минут 6 мая 1945 года, после 81 дня осады, над 
Бреслау появились белые флаги. Крепость капитулировала. 

Войска 6-й армии под командованием генерала Глуздовского взяли в плен много 
немецких солдат и офицеров, оружия, боевой техники и разного имущества. 

Командование 2-й польской армии во главе с генералом Каролем Сверчевским 
поздравило Военный совет 1-го Украинского фронта с завершением боев в Бреслау 
(Вроцлаве), выразив благодарность за интернациональную помощь польскому народу 
в освобождении древнего города от фашистского ига. Наши боевые друзья 
подчеркивали, что это и есть реальное воплощение заключенного 21 апреля 1945 
года Договора о дружбе, взаимной помощи и послевоенном сотрудничестве между 
СССР и Польшей. 

Перед решающей операцией 

В напряженных боях, не затухавших ни днем ни ночью, в тревожных волнениях и 
заботах незаметно пролетела последняя военная зима. Вступала в свои права 
победная весна 1945 года. 

31 марта столица нашей Родины Москва салютовала войскам 1-го Украинского фронта,
 овладевшим городами Ратибор и Бискау - важными узлами дорог и мощными опорными 
пунктами обороны гитлеровцев. На этом Верхне-Силезская наступательная операция 
завершилась; на всем протяжении фронта, за исключением Бреслау, наступила 
оперативная пауза. 

Именно в тот день, как я уже упоминал, Маршал Советского Союза Конев получил 
вызов в Москву. На 1 апреля 1945 года в Ставке Верховного Главнокомандования 
было назначено обсуждение плана Берлинской операции. 

Иван Степанович еще до отъезда в Москву объяснял нам, членам Военного совета, 
что 1-му Белорусскому фронту в одиночку будет трудновато овладеть Берлином и не 
исключено, что возникнет необходимость нашему фронту наступать правым крылом на 
Берлин. 

- Генералитет Германии состоит не сплошь из дураков, как иной раз изображают 
противника некоторые легкомысленные репортеры, - сердито проговорил Иван 
Степанович. - Немцы понимают, что Берлину угрожает прежде всего Первый 
Белорусский фронт, во главе которого поставлен маршал Жуков. Войска этого 
фронта, нацеленные непосредственно на столицу Германии и находящиеся от нее в 
шестидесяти - восьмидесяти километрах по прямой, несомненно, встретят самые 
мощные укрепления и самое ожесточенное сопротивление. Первый Украинский фронт 
немцы тоже со счетов не сбрасывают и против нас держат крупные силы. Но может 
случиться так, что, находясь дальше от Берлина, чем Первый Белорусский, мы 
вместе с ним, а то и раньше ворвемся в германскую столицу. На войне подобные 
парадоксы случаются, и от этой возможности отказываться не следует. 

Такую же мысль Конев, как он сам нам говорил потом, высказал и в Ставке. Он 
очень переживал, что в плане Берлинской операции Генштаб вначале отводил 1-му 
Украинскому фронту вспомогательную роль и разграничительной линией отсекал его 
от столицы Германии. 

Я говорил Ивану Степановичу, что не стоит так болезненно воспринимать историю с