Марк Александрович напомнил, что на войне ответственность коммуниста за успех 
общего дела намного выше, чем в мирное время. Он не имеет права проявлять 
малодушие даже в самой сложной обстановке. У него нет никаких привилегий, кроме 
одной - быть первым в бою, если потребуется, первым отдать жизнь за Родину. У 
парторга, у коммуниста слово никогда не должно расходиться с делом. Грош цена 
тому агитатору, который, призывая к стойкости, сам проявляет робость и 
нерешительность. Веское слово должно подкрепляться героическими делами. 

Генерал напомнил собравшимся и о том, насколько важна в их работе постоянная 
живая связь с солдатскими массами. К парторгу всецело относятся ленинские слова 
о необходимости быть в гуще жизни, "знать ее вдоль и поперек, уметь безошибочно 
определить по любому вопросу, в любой момент настроения массы, ее 
действительные потребности, стремления, мысли... уметь завоевать себе 
безграничное доверие массы..."{57}. Только тогда парторг будет хорошо знать 
настроение солдат, влиять на них и создавать боевой подъем в подразделении. 

Опытный политработник привел такой пример. В момент артиллерийской подготовки, 
перед началом атаки, некоторые необстрелянные солдаты невольно задумались о 
приближающейся опасности, о возможности смерти. Зная, как удручающе действуют 
подобные мысли на новичков, как пагубно сказываются они на их поведении в бою, 
парторг роты подошел к стоявшим в траншее молодым воинам и сказал: 

- Что, хлопцы, зажурились? Советую перед боем закурить, а кто табачком не 
балуется, пусть соседский дымок понюхает. В бою-то некогда будет курить цигарки.
 Там надо фашистов бить. И мы непременно разобьем их! Слышите, как грохочет 
наша артиллерия? Это она нам путь к победе расчищает. 

Такой, казалось бы, незначительный разговор создал перелом в настроении молодых 
солдат, ободрил их, помог лучше встретить боевые испытания. Приведенный пример 
говорит о том, что надо всегда считаться с обстановкой и применительно к ней 
проводить беседы с воинами. 

- На вас, партийных вожаков, - сказал в заключение генерал М. А. Козлов, - все 
беспартийные воины должны смотреть как на пример для подражания, прислушиваться 
к каждому вашему слову, идти за вами в огонь и в воду. 

В своих донесениях политорганы довольно точно указывали, сколько коммунистов в 
войсках, сколько среди них агитаторов, какое количество лекций прочитано, 
сколько распространено листовок и памяток. 

Но никакая статистика не в состоянии была со всей полнотой отразить ту, на 
первый взгляд, незримую, но всегда ощутимую деятельность партийных организаций, 
сотен тысяч армейских коммунистов, повседневно, ежедневно, ежечасно влиявших на 
солдатские массы. 

Во время активных боевых действий центр тяжести партийно-политической работы 
перемещался в роты первой линии, на передний край, в траншеи и окопы. 
Коммунисты являли собой образец верности идеалам ленинской партии, несгибаемой 
воли и героизма. 

Именно потому все наши политорганы, от Главного политического управления 
Красной Армии до политотделов соединений и отдельных частей, сосредоточивали 
главное внимание на руководстве первичными партийными организациями. 

Когда обстановка изменилась... 

Было за полночь, когда настойчиво зазвонил телефон. 

- Степин слушает, - взяв трубку, назвал свой фронтовой псевдоним Иван 
Степанович Конев и широким, энергичным взмахом руки показал членам Военного 
совета, чтобы они задержались в кабинете. 

- Как готовимся к переселению? - переспросил командующий войсками фронта и с 
подчеркнутой бодростью ответил: - Нормально! Переселение начнем в срок. 

Понять смысл этой фразы непосвященному было трудно. Речь шла о наступлении 
войск 1-го Украинского фронта, намеченном на 20 января 1945 года. Когда Конев 
разговаривал по ВЧ с Москвой, в кабинете командующего находились генерал армии 
В. Д. Соколовский, генералы Н. Т. Кальченко, Ф. В. Яшечкин, Н. А. Новиков и я. 
Командующий и Военный совет уже закончили уточнение некоторых вопросов, 
связанных с подготовкой Висло-Одерской операции, и мы собирались расходиться. 

Все шло своим чередом, и ничто, казалось, не могло нарушить размеренного и 
четкого ритма подготовки операции. Впрочем, фронтовая действительность нередко 
чревата неожиданностями. 

Так случилось и в этот раз. 

Внимательно наблюдая за Иваном Степановичем, я заметил, что хорошее настроение 
мгновенно покинуло его и он недовольно нахмурился.