командарм и штаб, Военный совет и политотдел армии сумели в невероятно сжатый 
срок перенацелить войска и образцово выполнить поставленную перед ними задачу. 
Ночью войска 1-й гвардейской армии скрытно для противника совершили 
стремительный марш-бросок и к рассвету 16 июля заняли исходное положение. Удар 
из района Осташевца на Бережаны ошеломил противника своей внезапностью. 
Немецко-фашистское командование вынуждено было в спешном порядке оттянуть 
значительные силы своей танковой группировки на данное направление, что 
облегчило положение войск 38-й армии. 

На вражескую группировку обрушилась и наша авиация. Командующий 2-й воздушной 
армией генерал С. А. Красовский получил указание привлечь для массированного 
удара не только дивизии, действовавшие на львовском направлении, но и все 
соединения, составлявшие резерв командующего фронтом, и даже часть авиационных 
сил северной группы. 

На другой день наша авиация начала боевую работу. Это было впечатляющее зрелище.
 Бомбардировочные полки шли, казалось, нескончаемым потоком. В воздухе 
пронеслись три пятерки пикировщиков. 

- Полбинцы идут! - объявил кто-то из присутствовавших на КП. 

Нам стало известно, что во главе 2-го гвардейского бомбардировочного 
авиационного корпуса ведущим первой пятерки шел сам генерал-майор авиации И. С. 
Полбин, прославленный командир, известный точностью бомбовых ударов с 
пикирования, высоким летным мастерством и бесстрашием. Узнав, что Полбин все 
время летает ведущим, маршал Конев заметил, что, может быть, ему, комкору 
Полбину, и не следует всегда возглавлять группы бомбардировщиков. Позднее мне 
довелось беседовать с генерал-майором авиации Иваном Семеновичем Полбиным на 
эту тему. В какой-то мере подобные предупреждения сдерживали его. 

А летал генерал Полбин отменно, пикируя на цели со снайперской точностью. Так 
было и на этот раз. У населенного пункта Тустогловы, где наша разведка 
зафиксировала большое скопление фашистских танков, ведущий группы самолетов 
генерал И. С. Полбин первым нанес по врагу уничтожающий удар с пикирования. 
Вслед за командиром поочередно устремлялись на объект и вставшие в круг 
остальные экипажи. И вот в стремительном круговороте замелькала знаменитая 
"вертушка Полбина". Пикировщики заходили на цель с разных направлений, сбивая с 
толку вражеских зенитчиков, сводя на нет эффективность их огня. 

Вслед за асами-пикировщиками к объекту подошли остальные экипажи 
бомбардировочного корпуса. В массированном ударе по танковой группировке врага 
участвовали и части 1-го гвардейского штурмового авиакорпуса (командир 
генерал-лейтенант авиации В. Г. Рязанов), 8-го штурмового авиакорпуса (командир 
генерал-майор авиации В. В. Нанейшвили), 10-й гвардейской штурмовой авиадивизии 
(командир полковник А. Н. Витрук). Несколько позднее на скопление гитлеровцев 
обрушились перенацеленные с рава-русского направления самолеты 5-го штурмового 
авиационного корпуса (командир генерал-майор авиации Н. П. Каманин). 

Только за один день наша авиация, бомбившая и штурмовавшая немецкую танковую 
группировку, совершила 3288 самолето-вылетов. Причем плотность бомбового удара 
на квадратный километр площади составила более 100 тонн. 

Гитлеровцы понесли большие потери. Один пленный офицер так, например, сообщал о 
судьбе 1-й немецкой танковой дивизии: "После второго массированного удара 
бомбардировщиков танковая дивизия потеряла 75 процентов техники. До 60 танков 
сгорело в лесу, не сделав ни одного выстрела с момента прибытия на фронт". 

Такая же судьба постигла и резервную танковую колонну в районе Золочева. В 
своих воспоминаниях бывший гитлеровский генерал Ф. Меллентин писал: "На марше 
8-я танковая дивизия, двигавшаяся длинными колоннами, была атакована русской 
авиацией и понесла огромные потери. Много танков и грузовиков сгорело; все 
надежды на контратаку рухнули"{37}. 

Мощная авиационная поддержка заметно подняла моральный дух воинов 38-й и 60-й 
армий. Отразив контрудар танковой группировки гитлеровцев, наши войска 
продолжали наступление на львовском направлении. В результате напряженных боев 
на участке 60-й армии обозначился первый успех. 15-й стрелковый корпус 
генерал-майора П. В. Тертышного, поддержанный 69-й механизированной и 56-й 
танковой бригадами 3-й гвардейской танковой армии, а также артиллерией и 
авиацией, прорвал вторую полосу обороны противника. 

Помню, как все мы искренне обрадовались, получив донесение от командующего 60-й 
армией генерал-полковника П. А. Курочкина о том, что в районе Колтова во 
вражеской обороне пробита небольшая брешь. Вопрос стоял так: дожидаться, пока 
стрелковые части расширят прорыв, или же немедленно вводить по узкому 
колтовскому коридору 3-ю гвардейскую танковую армию? Существовавшие в то время 
рекомендации, подкрепленные прежним боевым опытом, подчеркивали, что танковые 
армии целесообразно вводить в прорыв лишь тогда, когда брешь достигает хотя бы 
10-12 километров по фронту. Ширина же колтовского коридора не превышала 4-6 
километров. Как же быть?