не ожидая рассвета, переходить в атаку.

Командующий оказался прав – контратака принесла успех, фашисты были застигнуты 
врасплох. Они не ожидали, что после таких тяжелых боев, которые проходили днем, 
советские части рискнут перейти в наступление, и опять-таки ночью. Полк 
Устинова освободил Камары и захватил много пленных.

21 ноября противник, подтянув свежие подразделения, перешел все же в 
наступление на Камары. Гитлеровцам удалось захватить высоту и вклиниться в 
оборону 514-го полка. Но подполковник Устинов, не раз убеждавшийся в успешности 
контратак, на которые его постоянно нацеливал командарм, и в этот раз поднял 
остатки полка навстречу врагу.

В этот момент Устинов был ранен, но контратака все-таки достигла своей цели: 
деревня Камары была взята (командовать полком стал комиссар Караев).

Захваченный в этих боях немецкий ефрейтор показал:



«В 72-й пехотной дивизии в первой линии находятся все три полка и все понесли 
очень большие потери от артиллерийского огня и контратак русских. В ротах 
осталось не более как по 30 солдат. Поэтому на нашем участке были введены в бой 
два саперных батальона».


Из этих показаний пленного можно увидеть, как хорошо чувствовал пульс боя 
генерал Петров, как он улавливал нужный момент для контратаки – именно в минуты 
наибольшей слабости противника. Этот опыт, это умение Петрова чувствовать ритм 
и накал боя помогали, как видим, частям не только удерживать занимаемые позиции,
 но и постоянно улучшать их.

Тактика, выбранная Манштейном в этом наступлении, заключалась в следующем: 
атаковать наши войска с нескольких различных направлений и тем самым распылить 
наши силы, не дать им сконцентрироваться на одном участке фронта.

Как мы могли убедиться из описания боев, генерал Петров разгадал эту тактику 
Манштейна. Благодаря быстрой и точной реакции на все перипетии боя он нашел 
возможность не только останавливать вклинивающиеся на различных участках части 
гитлеровцев, но даже и контратаковать их. Этими активными действиями Петров 
сумел остановить продвижение противника, нанести ему ощутимые потери и в 
конечном счете вынудить на данном этапе отказаться от наступления.

В общем, к концу ноября севастопольцы добились того, что наступательный порыв 
гитлеровцев иссяк. Их потери были так велики, что требовалась пауза для их 
возмещения и пополнения боеприпасами. Наступило относительное затишье, если 
можно так назвать боевую жизнь фронта с ее повседневными бомбежками, 
артобстрелами, перестрелками и схватками на отдельных участках, постоянной 
охотой снайперов и ночной охотой разведчиков.

Пытаясь оправдать безуспешность действий своих войск, Манштейн ссылается и на 
такие причины:



«В Крыму начались непрерывные дожди, которые в кратчайший срок вывели из строя 
все дороги без твердого покрытия… С началом дождей армия практически теряла 
возможность обеспечивать свое снабжение автогужевым транспортом, во всяком 
случае на участке от материка до Симферополя. К 17 ноября уже вышло из строя по 
техническим причинам 50% нашего транспорта. На материке же, на севере, уже 
свирепствовал лютый мороз, который вывел из строя 4 паровоза из 5, имевшихся 
тогда в нашем распоряжении южнее Днепра. Таким образом, снабжение армии 
ограничивалось теперь 1—2 эшелонами ежедневно».


Гитлеровские генералы не раз прибегали для оправдания своих неудачных действий 
к ссылкам то на зиму и морозы, то, как видим здесь, на дожди и плохие дороги. 
Они забывали, что советские войска отбивали их наступление при тех же морозах и 
дождях и пользуясь теми же самыми дорогами.

Но вот еще что пишет Манштейн о боях, проходивших именно в эти дни:



«В горах Яйлы действовал штаб румынского горного корпуса с подчиненной ему 4-й 
горной бригадой, так как здесь с самого начала развернулось сильное, хорошо 
подготовленное партизанское движение. Партизанские отряды получили большое 
пополнение за счет рассеянных в горах частей Приморской армии и постоянно 
угрожали нашим коммуникациям как на дороге на Феодосию, так и на 
севастопольском фронте южнее горной гряды».