части Приморской армии.

22 октября последовала директива Ставки, согласно которой было образовано 
командование войск Крыма во главе с вице-адмиралом Г. И. Левченко. Генерал 
Батов стал его заместителем по сухопутным войскам, генерал-полковник Ф. И. 
Кузнецов передал армию П. И. Батову. Таким образом, определилась и решилась 
судьба Приморской армии. Теперь она, сохраняя свою организацию и название, 
входила в состав войск Крыма целиком, как армия, только уже не Отдельная.

Несмотря на все трудности, приморцы наступали и на некоторых участках своими 
решительными действиями не только остановили врага, но и принудили его отходить.
 25 октября немецкие дивизии были вынуждены даже перейти к обороне. Но 26 
октября, подтянув резервы, Манштейн двинул на узком участке семь пехотных 
дивизий, усиленных большим количеством танков и самолетов. Если пехоту приморцы 
могли отбивать стрелковым оружием, то с танками бороться было просто нечем. 
Противник потеснил дивизию на левом фланге, на правом фланге двинулся в стык 
между 9-м стрелковым корпусом 51-й армии и Приморской армией и стал обтекать 
войска армии.

Наши части несли большие потери, было уже ясно, что прорыв противника 
неотвратим. Поступила директива Военного совета войск Крыма, в которой 
предписывалось отходить на юг, на промежуточные рубежи в глубине полуострова.

После получения этой директивы связь с командованием войск Крыма была прервана.

Положение генерала Петрова было очень сложным. Ему теперь приходилось принимать 
решения, исходя только из личных соображений, руководствуясь только собственной 
оценкой создавшейся обстановки и способностью заглянуть в будущее. Тяжесть 
ответственности, ложащейся на плечи командующего, он ощущал сейчас с особой 
остротой.

Петров, конечно, понимал, что части Приморской армии, хотя и не по его вине, 
все же опоздали к решающим боям на Ишуньских позициях. Более того – даже прибыв 
сюда, пусть и с опозданием, они не смогли удержать гитлеровцев на тех рубежах, 
где с ними встретились. Они отходили, и это удручало, несмотря на все 
объективные причины: малочисленность, необеспеченность артиллерией, техникой.

Однако Петров был не из тех генералов, которые в тяжелой обстановке поддаются 
унынию. Он старался найти выход из создавшегося положения. Но какие бы усилия 
он ни предпринимал, реальностью оставался факт: части Манштейна ворвались в 
Крым и стремительно продвигались по степным просторам к Феодосии и Керчи, а в 
центре, обтекая Крымские горы, рвались к Ялте и Севастополю.

В ночь на 31 октября на окраине небольшого поселка Сарабуз в глинобитном домике 
собрался Военный совет Приморской армии. Коротко обрисовав создавшееся 
положение, генерал Петров высказал мнение, что отходить Приморской армии на 
Керчь, куда путь пока открыт, нет смысла, потому что в этом случае Севастополь 
– главная база Черноморского флота – останется неприкрытым: в городе нет 
сухопутных частей, способных защищать его. Исходя из этого он считал, что 
Приморской армии следует отходить в сторону Севастополя, несмотря на то, что 
здесь придется не просто отходить, а уже пробиваться через немецкие части, 
которые обошли левый фланг армии. Члены Военного совета поддержали мнение 
Петрова.

Такое решение возлагало на плечи командующего огромную ответственность за жизнь 
многих тысяч людей. Поэтому Петров созвал еще одно совещание. Он приказал 
начальнику штаба к 17 часам вызвать в район поселка Экибаш, в сорока километрах 
севернее Симферополя, командиров и комиссаров дивизий, которые входили в 
Приморскую армию, и тех, которые поступили в его подчинение в последние дни.

В условиях тяжелых боев трудно было собрать командиров, трудно было и им самим 
оставить свои части, но они все прибыли к назначенному сроку в Экибаш, понимая, 
что предстоят очень серьезные перемены. Совещание состоялось в помещении 
местной больницы. У простого стола на табуретках заняли места Петров и член 
Военного совета бригадный комиссар М. Г. Кузнецов. На расставленных вокруг 
скамьях садились командиры.

Петров смотрел на каждого из своих старых боевых соратников и старался по их 
лицам определить настроение. Не растерялись ли? Все же в их боевой жизни это 
первые неудачные бои. От границы в июне и то отходили более организованно, по 
своим приказам и графикам, а не по воле противника.

На совещание прибыли командир 95-й стрелковой дивизии генерал-майор Василий 
Фролович Воробьев, командир 25-й Чапаевской дивизии генерал-майор Трофим 
Калинович Коломиец, командир 2-й кавалерийской дивизии полковник Петр 
Георгиевич Новиков, командир 40-й кавалерийской дивизии полковник Филипп 
Федорович Кудюров. Присутствовал командир вновь вступившей в состав армии 172-й 
стрелковой дивизии моложавый, с энергичным лицом полковник Иван Андреевич 
Ласкин. Были командиры полков, находящихся поблизости.