Индустриальной эры. Что на Западе появится множество маленьких энергетических 
установок у непосредственных потребителей тепла и электричества. Что именно 
Запад, а не мы, разовьет те самые технологии работы с сознанием человека, 
которые я, Максим Калашников, описал в «Третьем проекте», и именно он создаст 
новую расу нейролюдей, люденов.
     Но и в этом случае Западу придется ой как несладко! Один из самых умных 
американских футурологов, Олвин Тоффлер, еще в 1980 году в бестселлере «Третья 
волна» пришел к обескураживающему выводу о том, что высочайшие технологии 
способны полностью уничтожить демократию XX века и ввергнуть планету в эпоху 
Нового Средневековья. Потерпят крушение старые нациигосударства, пав под 
натиском религиозных, сепаратистских и региональных сил. Прежние индустриальные 
общества распадутся на мозаику из тысяч человеческих групп и объединений. С 
умиранием индустриального общества массового производства и стандартизации 
всего и вся (общества Второй волны) появится множество признаков цивилизации 
Первой волны – эпохи аграрноремесленной, в которой были крепостные, рабы, 
феодалы и рабовладельцы. И как будто не было никакой демократии. Тоффлер 
показывает: развитие компьютеризации, малого производства и новейших технологий 
тоже приведет к умиранию городов, к децентрализации, появлению возобновляемых 
источников энергии, к возрождению надомной работы и работы не на рынок, а на 
себя.
     Еще сильнее эти опасения он высказывает в «Метаморфозах власти» 1990 года. 
Регионы восстанут против своего «центра»: вы нас грабите и обделяете вниманием. 
Националисты и сепаратисты с помощью новейших технологий получат экономическую 
базу для создания своих микрогосударств, которые не будут зависеть от поставок, 
скажем, нефти. Обострится борьба между национальными меньшинствами в 
«лоскутном» обществе США. В глобальной экономике меньшинства и экстремисты всех 
мастей смогут раскинуть свои сети по всему миру.
     «А когда регионы, страны и международные силы борются за власть, это 
создает почву для растущего антидемократического экстремизма и насилия».
     Когда на место единой массы потребителей со стандартизованными вкусами 
придет мозаика самых причудливых групп со своеобразными вкусами, то пострадает 
не только массовое производство. Нет, у этих кусочков «человеческой мозаики» 
появится такая же масса политических интересов. Умрут политические партии: ведь 
они были рассчитаны на существование громадных масс людей со стандартными 
интересами. И если, пишет Тоффлер, в 1932 году Франклин Рузвельт пришел к 
власти, в общемто, легко, сколотив коалицию из полудюжины политических групп 
(городских рабочих, малоимущих фермеров, иммигрантов и интеллектуалов), то уже 
сегодня приходится собирать коалиции из сотен группировок, каждая из которых 
весьма изменчива и конфликтует с остальными. Интересы чернокожих 
гомосексуалистовкаратистов резко расходятся с устремлениями белых 
гомосексуалистовлибералов, однако в чемто совпадают с интересами 
мужененавистницфеминисток, но всех их терпеть не могут белые техасцы, 
состоящие в гражданской милиции, которым не по нутру ни черномазые, ни евреи, 
ни приверженцы однополой любви. Но зато евреиэкологисты поссорились вчера с 
лесбиянкамиправозащитницами, которые переметнулись к католикам – противникам 
абортов, и коалиция потеряла энное число голосов…
     В условиях дикой мешанины самых разных групп приходится гробить миллиарды 
долларов на телевизионную политическую рекламу. Возрастает нестабильность, 
огромную роль приобретают организованные и решительные до фанатичности 
меньшинства, которым плевать на демократические нормы. Вырастает роль мастеров 
информационных войн и разведок. Воцаряется мир вечных провокаций, управления 
сознанием, ложных и обманных ходов, инсценированных событий. В этом хаосе, 
добавим мы, масса людей высвобождается из умершей индустрии. Эти люди 
деморализованы, они не могут найти нового места в жизни, кидаясь в 
консервативную реакцию, национализм, религиозный фанатизм. Они ищут виноватых. 
Другая часть населения, получив все преимущества новейших технологий и 
удовлетворив свои насущные нужды, выпускает наружу прежде спавшие страсти: 
воевать, господствовать, унижать других, разрушать и интриговать. Получится 
нечто, похожее на события в позднем СССР, когда масса народу, давно позабыв про 
голод, безработицу и эпидемии, давно находясь на попечении очень милосердного 
государства, возжелала чегото острого и необычного, выпустив наружу какието 
самые первобытные разрушительные страсти. Когда вчерашние выпускники советских 
университетов принялись сажать других людей на кол, жечь их заживо или 
распиливать на циркулярных пилах.
     То же самое ждет и Запад в случае торжества технологий Третьей волны. А к 
этому добавится еще одно фундаментальное обстоятельство, которое мы описали в 
«Третьем проекте»: появятся технологии такой обоюдоострой, 
разрушительносозидательной, запредельной силы, что эти технологии нельзя будет 
выпускать на свободный рынок. Придется создавать экономику доступа для 
посвященных, для избранных и подготовленных. А ведь свободный рынок и есть 
основа старой демократии. Здесь же появятся люди, которые разделятся на сорта 
по своим правам и обязанностям.
     
     Если же и на Западе развитие психотехнологий приведет к возникновению 
людей с психическими сверхспособностями (новой расы человека), то распад старых 
демократических обществ станет и вовсе неизбежным.
     «…На протяжении всей известной истории Человечества его достижения лежат, 
главным образом, в сфере физической технологии, в способности управлять 
неодушевленным миром, окружающим Человека. Самоконтроль и управление 
социальными явлениями были оставлены на произвол судьбы или исключительно