параллельно главному хребту.  Арцыбашев вгляделся в горизонт.  Там, впереди,
должна вздыматься главная гряда сияющих вершин,  и бортовой  радар,  светясь
зеленым,  показывал  эту  великую стену (описание этого пути я взял из своей
школьной  хрестоматии.  Это  -  "Полет  над   Афганистаном   и   Пакистаном"
Ю.Ефремова, 1959 г.).

Увы, вся  эта  красота  закрыта  грудами  облаков,  которые сплошным пологом
закрывают горы выше трех тысяч метров.  Щелкнув тумблером  цифрового  канала
связи, командир вызвал своих товарищей.

- Поднимаемся на эшелон два...

Пронзительно завизжали турбины, выталкивая истребители вверх, к чистому небу
над серо-белой "ватой". Машины трясло и бросало в турбулентных потоках. И на
этой  высоте пилоты увидели ослепительно белые вершины,  упирающиеся прямо в
ослепительную голубизну.  Кое-где,  словно рифы из  застывшего  в  бушевании
моря, из  облачных косм торчали темные зубцы и черные пирамиды,  присыпанные
"сединой" вечных снегов. Представив себе то, какие страшные кручи и пропасти
лежат под этим мягким пологом пара, Арцыбашев поежился.

- Меня  звать  О'Джелли./  Испытан  я в деле./ Прошел я в шинели/ Из Лидса в
Лахор...  пробормотал он про себя строфу из Киплинга,  крепче стиснув  ручку
управления. Красота этих мест была поистине грозной, сверхчеловеческой.

Вскоре они  перевалили  Гиндукуш,  оказавшись  в  совершенно чистом небе,  и
начали спуск,  увидев под собой множество хребтов поменьше и долин. И кручи,
кручи,  кручи - словно гребни неведомых чудищ,  пилы и лезвия. Арцыбашев еще
раз благословил искусство  русских  инженеров  и  рабочих,  построивших  его
крылатую машину. В этих скалистых лабиринтах может погибнуть целая армия - в
пропастях, от невыносимой стужи или от горной болезни, когда грудь теснит, в
висках нестерпимо ломит, а сердце колотится конвульсивными толчками. Хвала и
вам,  Военно-воздушные силы!  Вы способны настичь любого врага в любой точке
планеты,  и ни реки, ни горные стены, ни пустыни вам не преграда. Арцыбашев,
бросив взгляд на иконку Николая Угодника  в  углу  приборной  доски,  быстро
перекрестился рукой, затянутой в летную перчатку. Он не знал того, что почти
в полутысяче километров  севернее,  над  хребтами  таджикского  Памира,  уже
крейсируют  изящные  Ту-95 со скошенными назад крыльями,  и солнце играет на
прозрачных дисках их воздушных винтов.

...Четверка МиГов взяла курс на Кабул.  Совсем  близко,  почти  под  днищами
машин,  проплыл  страшный снежноскальный хребтище,  грозя таким маленьким на
его  фоне  истребителям  каменными  пиками,  "каминами"  и  нагромождениями,
похожим  на  огромных  полулюдей-получудовищ  - дивов.  Надвинулся и остался
позади угловатый,  изрезанный расселинами,  разбитый на уступы гребень.  Еще
немного  -  и четверка русских стала сбрасывать высоту.  Перевалив последний
низкий хребет,  они оказались над  обширной  плоскодонной  долиной,  увидели
впереди Кабул - в короне голубоватых гор,  глинобитный, ступенчато-ярусныи и
неправдоподобный, словно декорация.

Здесь их поджидала четверка бело-голубых Су-24,  служивших  заправщиками.  С
мягким стуком из носов истребителей вышли штанги топливоприемников.  "Сушки"
выпустили в воздух шланги, увенчанные конусами...

...Когда их баки насытились,  самолеты расцепились,  и "двадцать  четвертые"
отвалили прочь,  выбросив в воздух остатки керосина из шлангов.  Снова ожила
связь,  и Арцыбашев произнес  условленные  фразы.  Все  было  отрепетировано
заранее.  Уже  поднялся  в  воздух  А-50  -  радар  и  одновременно летающий
ретранслятор,  снабженный спутниковой связью.  Оператор на его борту  поймал
шифрованный сигнал - "Ганнибал у ворот".  Это означало то, что группа уже на
месте,  и объект - в ее поле зрения.  Высокочастотный луч воздушного  радара
видел   несколько   пакистанских   истребителей,  барражирующих  в  двухстах
километрах впереди.  Исламабад ожидал неприятностей:  вот уже  полгода,  как
Империя отозвала своих дипломатов из этой страны.

С борта  А-50  на  спутник метнулась со скоростью света шифрограмма:  ждите.
Подлетное время - полчаса.  Сразу же  после  этого  в  наушниках  Арцыбашева
раздалась команда оператора.

МиГи, разойдясь  в  стороны,  повернули на юго-восток,  начав набор высоты и
разгон до сверхзвука.  Они шли на Пакистан,  к Исламабаду.  Арцыбашев двинул
рычажок   на   пульте,   и   только  чутье  подсказало  ему,  что  заработал
стокилограммовый плазмогенератор в носу машины.  Через несколько секунд  МиГ
окутала голубоватая дымка.

В этот  момент  его  отметка  исчезла  с  экранов радиолокаторов Кабульского
аэроузла и даже с индикаторов мощного  А-50.  Сидящим  за  ними  показалось,
будто  четыре  самолета  разом  растаяли  в пространстве,  словно исчезнув в
очередном "Бермудском треугольнике".

А над  Таджикистаном  эскадрилья   четырехмоторных   Ту-95МС,   оставляя   в