на и часть сил 49?й армии.
— Считаю, что этого делать сейчас нельзя. Мы не можем бросать на контрудары, 
успех
которых сомнителен, последние резервы фронта. Нам нечем будет тогда подкрепить
оборону войск армий, когда противник перейдет в наступление своими ударными
группировками.
— Ваш фронт имеет шесть армий. Разве этого мало?
— Но ведь линия обороны войск Западного фронта сильно растянулась; с изгибами 
она
достигла в настоящее время более 600 километров. У нас очень мало резервов в 
глубине,
особенно в центре фронта.
— Вопрос о контрударах считайте решенным. План сообщите сегодня вечером, —
недовольно отрезал И. В. Сталин.
Я вновь попытался доказать И. В. Сталину нецелесообразность контрударов, на 
которые
пришлось бы израсходовать последние резервы. Но в телефонной трубке послышался
отбой, и разговор был окончен.
Тяжелое впечатление осталось у меня от этого разговора с Верховным. Конечно, не
потому, что он не посчитался с моим мнением, а потому, что Москва, которую 
бойцы
поклялись защищать до последней капли крови, находилась в смертельной опасности,

 а
нам безоговорочно приказывалось бросить на контрудары последние резервы.
Израсходовав их, мы не смогли бы в дальнейшем укреплять слабые участки нашей
обороны.
Минут через пятнадцать ко мне зашел Н. А. Булганин и с порога сказал:
— Ну и была мне сейчас головомойка!
— За что?
— Сталин сказал: “Вы там с Жуковым зазнались. Но мы и на вас управу найдем!” Он
потребовал от меня, чтобы я сейчас же шел к тебе и мы немедленно организовали
контрудары.
— Ну что ж, садись, вызовем Василия Даниловича и предупредим командармов
Рокоссовского и Захаркина.
Часа через два штаб фронта дал приказ командующим 16?й и 49?й армиями и
командирам соединений о проведении контрударов, о чем мы и доложили в Ставку.
Однако эти контрудары, где главным образом действовала конница, не дали тех
положительных результатов, которых ожидал Верховный. Враг был достаточно силен, 

а
его наступательный пыл еще не охладел. Только в районе Алексина нам удалось 
добиться
значительных результатов: части 4?й армии противника здесь понесли большие 
потери и
не смогли принять участия в общем наступлении на Москву.
Для продолжения наступления на Москву гитлеровское командование подтянуло новые
силы и к 15 ноября сосредоточило против войск Западного фронта 51 дивизию, в 
том
числе 31 пехотную, 13 танковых и 7 моторизованных, хорошо укомплектованных 
личным
составом, танками, артиллерией и боевой техникой{5}.
На волоколамско?клинском и истринском направлениях против армии К. К. 
Рокоссовского
были сосредоточены 3?я и 4?я танковые группы противника в составе семи танковых,

 трех
моторизованных и четырех пехотных дивизий при поддержке почти двух тысяч орудий 

и
мощной авиационной группы.
На тульско?каширском направлении против 50?й армии сосредоточена ударная группа
вражеских войск в составе 24?го и 47?го моторизованных корпусов, 53?го и 43?го
армейских корпусов общей численностью в двенадцать дивизий (в том числе четыре
танковые и три моторизованные). Их поддерживала мощная авиагруппа.
4?я полевая армия противника в составе шести армейских корпусов развернулась на
звенигородском, кубинкском, наро?фоминском, подольском и серпуховском
направлениях. Этой армии было приказано фронтальными ударами сковать войска
обороны Западного фронта, ослабить их, а затем нанести удар в центре нашего 
фронта в
направлении на Москву.
Второй этап наступления на столицу нашей Родины немецкое командование начало 15
ноября ударом по 30?й армии Калининского фронта. Южнее Волжского водохранилища
эта армия имела весьма слабую оборону. Одновременно противник нанес удар и по
войскам Западного фронта, а именно по правому флангу армии К. К. Рокоссовского,
южнее реки Шоши. Вспомогательный удар был нанесен в полосе этой армии в районе
Теряевой Слободы.
Против 30?й армии Калининского фронта противник бросил до 300 танков, которым
противостояло всего лишь 56 наших легких танков со слабым вооружением. Оборона 
не
выдержала и была здесь быстро прорвана.
С утра 16 ноября вражеские войска начали стремительно развивать наступле