я выросла из
проклятой памяти партизанщины и сумела одержать блестящие победы на востоке. 
Люди
опытные и стоящие во главе нашего военного ведомства справедливо указывают на 
то,
что там, где строже всего проведена партийная политика насчет военспецов и 
насчет
искоренения партизанщины, там, где тверже всего дисциплина, где наиболее 
заботливо
проводится политработа в войсках и работа комиссаров... там нет расхлябанности 
в
армии, там лучше ее строй и ее дух, там больше побед”{11}
Вспоминая совместную работу с офицерами старой армии, должен сказать, что в
большинстве своем это были честные, добросовестные и преданные Родине сыны 
нашего
народа. Когда приходилось отдавать жизнь в боях с врагами, они шли на это не 
дрогнув, с
достоинством и боевой доблестью. Одного у них не хватало — это умелого подхода 
к
бойцам. Держались они как?то особняком, не находили общего языка с 
красноармейской
массой, и лишь немногим из них удавалось быть командиром, начальником и
одновременно старшим товарищем солдату.
Помню, как в парторганизации мы не раз говорили о взаимоотношениях с бывшими
офицерами и всемерно старались оказать широкое доверие военспецам. Конечно, и
среди коммунистов находились крикуны, которые считали, что права была “военная
оппозиция”, что бывшее офицерство в своей массе — белогвардейцы, что оно 
неспособно
сродниться с советским строем, а твердый уставный порядок и дисциплину эти люди
отождествляют с крепостническими порядками. Но, как известно, точка зрения 
“военной
оппозиции” VIII съездом партии была отвергнута подавляющим большинством.
Военные специалисты, внимательно наблюдавшие за работой VIII съезда партии, 
поняли,
что партия доверяет им, ценит и заботится о них. Они стали значительно ближе к
красноармейской массе и партийным организациям. Командный состав из офицеров
бывшей царской армии стал активнее и требовательнее в вопросах дисциплины и 
службы
войск. Все это благоприятно отразилось на их общей боевой готовности и
боеспособности. Попытки подорвать доверие к старым офицерам решительно
пресекались комиссарами, партийно?политическими работниками и даже самими
красноармейцами.
VIII съезд РКП(б) (март 1919 г.) вообще уделил много внимания Красной Армии. 
Суть
военной политики партии сводилась к тому, чтобы как можно скорее завершить 
полный
и окончательный переход от добровольческой и полупартизанской армии к 
регулярной
кадровой армии, спаянной железной воинской дисциплиной, с единой системой
комплектования, организации и управления. Эти основополагающие взгляды партии
были изложены в докладах и выступлениях В. И. Ленина, в принятой съездом новой
Программе партии и резолюции по военному вопросу.
Жизнь подтвердила правильность решений VIII съезда и всех дальнейших 
мероприятий
партии по укреплению рядов Красной Армии. Они имели чрезвычайно важное значение,


так как враг напрягал все усилия, чтобы задушить Советское государство.
После захвата армиями Деникина Царицына, Борисоглебска, Балашова, Краснограда и
других важнейших пунктов Антанта начала торопить Деникина с походом на Москву.
Узнав через свою агентуру о подготовке Красной Армией контрнаступления, Деникин,


чтобы сорвать его, поспешил первым нанести нам ряд сосредоточенных ударов и
захватить инициативу в свои руки.
В августе 1919 года конный корпус Мамонтова прорвал фронт 8?й армии в районе
Новохоперска и, выйдя в тыл нашему Южному фронту, двинулся на Тамбов, где
располагались крупные базы. Тогда же Деникин бросил в стык 13?й и 14?й армий 
1?й
армейский корпус Кутепова, который начал теснить наши части к Курску и Ворожбе.
Захватив после упорных боев Курск, Орел и Воронеж, враг приближался к Москве с 
юга.
Но Деникину все же не удалось сорвать наше контрнаступление. В сентябре 
развернулись
бои за Царицын.
В этой сложной обстановке Коммунистическая партия, ее ленинский ЦК удесятерили
энергию и сумели с помощью политических и военных мер организовать отпор белым
войскам. Красная Армия одержала победы под Орлом и Воронежем, ознаменовавшие
собой перелом в борьбе с Деникиным, нанесла поражение Юдени