питанием,
вооружением, спрашивал, что пишут родные из деревень, какие пожелания имеются у
бойцов. Его простота и обаяние, приятная внешность покорили сердца бойцов.
Михаил Васильевич с особой теплотой и любовью рассказывал нам о В. И. Ленине,
говорил о его озабоченности в связи с положением в районе Уральской области.
— Ну, теперь наши дела пошли неплохо, — сказал М. В. Фрунзе, — белых уральских
казаков разгромили и обязательно скоро добьем остальную контрреволюцию. Добьем
Колчака. Освободим Урал, Сибирь и другие районы от интервентов и белых. Будем 
тогда
восстанавливать нашу Родину!
Мы часто потом вспоминали эту встречу...
До марта 1919 года я состоял в группе сочувствующих, готовясь к вступлению в 
члены
Российской Коммунистической партии (большевиков). Тогда еще не был установлен
кандидатский стаж для вступления в партию. До сих пор я с благодарностью 
вспоминаю
секретаря партийного бюро полка Трофимова и комиссара Волкова (имен их, к
сожалению, не помню), которые помогали мне глубже понять Устав и Программу
Коммунистической партии, подготовиться к вступлению в РКП(б).
Группа сочувствующих в эскадроне состояла из пяти человек, и, несмотря на ее
малочисленность, товарищи Трофимов и Волков приходили к нам не менее двух раз в
неделю, чтобы побеседовать о внутреннем и международном положении, о том, что
предпринимает партия на фронтах. Эти беседы затягивались надолго и были очень
интересны, особенно когда шла речь о борьбе большевиков с царизмом и о жарких
схватках в октябрьские дни в Петрограде, Москве и других промышленных городах
страны.
В то время только еще складывался партийно?политический аппарат Красной Армии.
Правда, в армии и на флоте работали Уже более 7 тысяч комиссаров, которые 
опирались
на партийные ячейки, объединявшие более 50 тысяч коммунистов. Но предстояло еще
сделать многое: уточнить функции комиссаров, придать единообразие органам 
партии в
армии, призванным руководить партийно?политической работой, централизовать всю 
эту
исключительно полезную и необходимую для армии деятельность.
В конце 1918 года ЦК РКП(б) принял специальное постановление “О партийной 
работе в
армии”, в котором призывал коммунистов воспитывать в войсках железную 
дисциплину,
отвагу и мужество в битвах с врагом. Этим же постановлением партийные 
организации
освобождались от функций контроля над всей жизнью армии, которые были у них в
самый начальный период строительства вооруженных сил.
Партия проводила свою политику в армии через военных комиссаров, политотделы
Реввоенсоветов армии и флота, которые одновременно были военно?административным
аппаратом, подчиненным военному командованию, и партийным органом, подчиненным
партии и объединявшим армейских коммунистов.
1 марта 1919 года меня приняли в члены РКП(б). Многое уже теперь забыто, но 
день,
когда меня принимали в члены партии, остался в памяти на всю жизнь. С тех пор 
все мои
думы, стремления, действия я старался подчинять обязанностям члена партии, а 
когда
дело доходило до схватки с врагами Родины, я, как коммунист, помнил требование 
нашей
партии быть примером беззаветного служения своему народу.
Вскоре части нашей дивизии из района станции Шипово были переброшены для
ликвидации белых банд около города Николаевска. В августе 1919 года наш 4?й
кавалерийский полк был переведен на станцию Владимировка. В непосредственные
военные действия дивизия еще не была втянута и занималась боевой подготовкой.
Здесь я познакомился с комиссаром дивизии, моим однофамильцем Жуковым Георгием
Васильевичем. Это произошло при следующих обстоятельствах. Однажды ранним утром,


проходя мимо открытого манежа, я увидел, что кто?то “выезжает” лошадь. Подошел
ближе, вижу — сам комиссар дивизии. Зная толк в езде и выездке, захотел 
посмотреть,
как это делает комиссар.
Не обращая на меня внимания, комиссар весь в поту отрабатывал подъем коня в 
галоп с
левой ноги. Но как он ни старался, конь все время давал сбой и вместо левой
периодически выбрасывал правую ногу. Я не удержался и крикнул:
— Укороти левый повод!
Комиссар, ничего не говоря, перевел коня на шаг, подъехал ко мне и, соскочив, 
сказал:
— А ну?ка, попробуй.
Мне ничего не оставалось делать, как подогнать стремена и сесть в седло. Пройдя
несколько кругов, чтобы познакомиться с конем, я подобрал его и поднял в галоп 
с левой
ноги. Прошел круг хорошо. Прошел другой — хорошо. Перевел с правой — тоже 
хорошо.
Перевел с ле