"Ju88" или "Do215" (скорее это был все же 217-й "Дорнье"). Тем более не был 
указан расход боезапаса, и термин "длинная очередь" никак не раскрывался в 
штуках пуль двух калибров. "Полагать сбитыми" самолеты противника во всех этих 
трех случаях было неоправданным оптимизмом.

Вместе с тем доклады подобного рода были типичными для советских ВВС начального 

периода войны. И хотя в каждом случае командир авиадивизии отмечает, что 
"подтверждений нет" (отсутствуют сведения о падении вражеских самолетов), во 
всех этих эпизодах на счет летчиков и полка заносились победы. Результатом 
этого 
было весьма значительное несовпадение числа заявленных пилотами ПВО Москвы 
сбитых бомбардировщиков люфтваффе с их реальными потерями. За июль 1941 г. ПВО 
Москвы было проведено 89 боев в ходе 9 налетов немецких бомбардировщиков, в 
августе - 81 бой в ходе 16 налетов. Было заявлено об 59 сбитых "стервятниках" в 

июле и 30 - в августе. Документами противника подтверждается 20-22 самолета в 
июле и 10-12 в августе. Число побед пилотов ПВО оказалось завышено примерно в 
три раза.


Подтверждение побед "у них"

В том же духе выступали оппоненты наших летчиков по другую сторону фронта и 
союзники. В первую неделю войны, 30 июня 1941 г., над Двинском (Даугавпилсом) 
состоялось грандиозное воздушное сражение между бомбардировщиками "ДБ-3", "ДБ-
3Ф", "СБ" и "Ар-2" трех авиаполков ВВС Балтийского флота и двумя группами 54-й 
истребительной эскадры 1-го воздушного флота немцев. Всего в налете на мосты у 
Даугавпилса приняли участие 99 советских бомбардировщиков. Только немецкими 
пилотами-истребителями было заявлено 65 сбитых советских самолетов. Эрих фон 
Манштейн в "Утерянных победах" пишет: "За один день наши истребители и зенитная 

артиллерия сбили 64 самолета". Реальные же потери ВВС Балтийского флота 
составили 34 самолета сбитыми, и еще 18 были повреждены, но благополучно сели 
на 
свой или ближайший советский аэродром. Вырисовывается не менее чем двукратное 
превышение заявленных летчиками 54-й истребительной эскадры побед над реальными 

потерями советской стороны.

Запись на свой счет пилотом-истребителем самолета противника, благополучно 
дотянувшего до своего аэродрома, была рядовым явлением. Например, один из 
известнейших немецких асов, Вернер Мельдерс в полигонных условиях "странной 
войны" 26 марта 1940 г. обстрелял "Харрикейн" сержанта Н. Ортона, дотянувший, 
несмотря на повреждения, до своего аэродрома. Проблема была прежде всего в том, 

что летчику-истребителю было чем заняться в воздухе, помимо наблюдения за 
поведением своей жертвы после стрельбы по ней. Не будем забывать, что скорость 
самолетов начала 40-х гг. уже измерялась сотнями километров в час, и любые 
эволюции сразу резко изменяли положение противников в пространстве до полной 
потери визуального контакта. Летчик, только что стрелявший по самолету 
противника, мог подвергнуться атаке другого истребителя и не увидеть реальных 
результатов своего огня. Тем более странно надеяться, что за сбитым будут 
пристально следить другие летчики. Даже ведомые- "качмарики" были заняты в 
первую очередь защитой хвоста своего ведущего. Необходимость вразумительно 
освещать детали боя в Gefechtsbericht и Abschussmeldung кардинально проблемы не 

решала. Характерный пример - эпизод из книги Р. Толивера и Т. Констебля о 
Хартманне:

"Остальные пилоты эскадрильи потащили счастливого Белокурого Рыцаря в столовую. 

Пирушка шла полным ходом, когда ворвался Биммель (техник Хартманна. - А.И.). 
Выражение его лица моментально погасило ликование собравшихся.

- Что случилось, Биммель? - спросил Эрих.

- Оружейник, герр лейтенант.

- Что-то не так?

- Нет, все в порядке. Просто вы сделали всего 120 выстрелов на 3 сбитых 
самолета. Мне кажется, вам нужно это знать.

Шепот восхищения пробежал среди пилотов, и шнапс снова полился рекой". [85- 
С.126]

Восхищение восхищением, но противником Хартманна в том бою были штурмовики "Ил-
2", довольно прочные самолеты. Задачей пунктов "расход боеприпасов" и 
"дистанция