Начнем разговор, осветив вопросы теории мобилизации 20-30-х годов. Что пишет 
Владимир Богданович:

"Эти мысли в разной последовательности высказаны разными авторами. Б.М. 
Шапошников отличается от всех предшественников только тем, что выражался 
предельно ясно, кратко, категорично:

"Мобилизация является не только признаком войны, но и самой войной. Приказ 
правительства об объявлении мобилизации есть фактическое объявление войны".

"В современных условиях мобилизующее государство должно заранее принять твердое 

решение о ведении войны".

"Под общей мобилизацией понимается такой факт, когда уже не может быть возврата 

к мирному положению".

"Мы считаем целесообразным видом мобилизации только общую, как напряжение всех 
сил и средств, необходимых для достижения победы".

Чтобы понять смысл высказываний Шапошникова, нужно вспомнить, что собой 
представляет книга "Мозг армии". Это исследование, посвященное подробному 
описанию событий последних мирных месяцев 1914 года. Рассказ ведется по дням, 
едва ли не по часам. В конце книги даются общие выводы. Если не выдергивать 
предложения из контекста, то смысл процитированного Суворовым текста совсем 
другой. Приведенные Владимиром Богдановичем цитаты - это не столько руководство 

к действию, сколько критика действий высших руководителей России 1914-го. 
Позволю себе процитировать отрывок из "Мозга армии", достаточно четко 
объясняющий смысл тезисов Бориса Михайловича. "Одним словом, насколько в 
западных государствах мобилизация объявлялась при решенной уже войне, настолько 

в Петербурге не было твердого решения о ведении войны, и указы о мобилизации 
можно объяснить, с одной стороны, намерением подкрепить дипломатические 
требования к Австрии, а с другой - испугом возможного нападения Германии и 
Австро-Венгрии, при сознании факта запаздывания в своей боевой готовности. 
Четкого понимания современного политического значения мобилизации не было ни у 
дипломатов, ни у верховной власти, ни у русского генерального штаба. Последний 
смотрел на мобилизацию с точки зрения лишь боевой готовности, не входя в 
обсуждение того, насколько мобилизация являлась преддверием войны.

Мы оставляем в стороне все доводы Сазонова Пурталесу, все заверения Сухомлинова 

и Янушкевича германским военным представителям, что русская мобилизация не 
создает опасности европейскому миру. Можно с уверенностью сказать, что Германия 

не дала бы спокойно закончить мобилизацию ни в России, ни во Франции, хотя обе 
они об этом и мечтали.

"Мобилизация на пороге мировой войны являлась преддверием войны, фактическим ее 

объявлением и только в таком смысле и могла быть понимаема.

[...]

В наши дни политическое значение мобилизации не только не уменьшилось, но, 
наоборот, еще более возросло, поскольку этот военный акт захватывает все 
области 
жизни государства. Поэтому в современных условиях мобилизующее государство 
должно заранее принять твердое решение о ведении войны. Если в 1914 году никого 

нельзя было запугать частными мобилизациями, то тем более ныне подобные 
мобилизации менее всего составят действительную угрозу". (Шапошников Б.М. 
Воспоминания. Военно-научные труды. М.: Воениздат, 1974. С. 552, 553.)

Таким образом, когда Б.М. Шапошников говорит, что мобилизация - это война, 
имеется в виду как раз сам факт начала мобилизации. Как открытой, так и скрытой.
 
Начало мобилизации, становящейся известной противнику, в условиях 20-го 
столетия 
фактически означает начало войны. Борис Михайлович оперирует событиями Первой 
мировой и главой своей книги, посвященной мобилизации, предупреждает 
властителей 
о том, что объявлением мобилизации нельзя бросаться направо и налево, 
использовать это как средство политического давления.

Какие же были сделаны выводы из событий Первой мировой? Версия Владимира 
Богдановича выглядит так ( "День М"):