когда поступил приказ, предписывавший мне немедленно выехать в район Калуги и 
вступить в командование 11-й армией. 

Эта армия была сформирована в апреле - мае 1943 года под Тулой. В состав ее 
входило девять стрелковых дивизий, артиллерийские, танковые и инженерные части. 


Своего предшественника на посту командующего армией генерала Лопатина я не 
застал: его отозвали в Москву. Познакомился с членом Военного совета генералом 
С. И. Панковым и начальником штаба генералом Н. В. Корнеевым. 

К моему приезду соединения находились на марше в районе Козельска, так как 
командующий Западным фронтом решил ввести армию в бой в стыке между 50-й и 11-й 
гвардейской армиями. Для этого нашим дивизиям предстояло пешим порядком 
совершить 160-километровый марш. Время на марш и сосредоточение отводилось 
очень ограниченное. 

Посоветовавшись с генералами Панковым и Корнеевым, я доложил командующему 
фронтом, что к назначенному часу все дивизии в указанный район прибыть не 
смогут. Следовательно, если придерживаться старого плана, то армия будет 
вводиться в бой по частям. Кроме того, у нас ощущалась нехватка боеприпасов для 
стрелкового оружия и артиллерии. 

Однако мне было сказано, что задачу нужно решать даже в том случае, если 
придется ввести в бой первоначально только одну дивизию. По мнению командования 
фронта, на участке Лешево-Кцынь оборона противника была слабой. После этого мне 
не оставалось ничего, кроме как поспешить с выездом туда. 

На рубеже Лешево-Кцынь находились пока соединения одного из корпусов 11-й 
гвардейской армии. С обстановкой меня ознакомил начальник штаба корпуса. Он 
удивился, что командование фронта считает, будто оборона здесь слабая. 

- Мы две недели топчемся на месте и никак не можем продвинуться вперед, сказал 
он. - Противник укрепился основательно, хорошо организовал систему огня, часть 
танков использует в качестве неподвижных огневых точек. Не понимаю, почему вас 
неправильно информировали. 

- Как у вас с боеприпасами? - спросил я. - Сколько снарядов можете выделить для 
поддержки ввода в бой наших дивизий? 

- Со снарядами плохо. В батареях меньше одного боекомплекта, а подвозить трудно.
 Дороги, сами видели, размыты дождями. 

Все это было весьма неутешительно. Вернувшись в штаб фронта, я подробно доложил 
обо всем и просил дать пять - шесть дней для сосредоточения армии, организации 
наступления и для полвоза боеприпасов, чтобы действовать наверняка. Однако 
командующий фронтом не отменил своего ранее принятого решения. 

В ночь на 18 июля только 135-я и 369-я стрелковые дивизии находились примерно в 
тридцати километрах от фронта, остальные еще дальше. А уже 20 июля эти две 
дивизии были введены в бой. 

Отсутствие тщательной подготовки сразу же сказалось. Пехота была утомлена 
длительным маршем по размытым дождями дорогам Для рекогносцировки и уточнения 
вопросов взаимодействия командиры имели слишком мало времени. Сведения о 
противнике были скудными и неточными. Артиллерия и тылы отстали. 

Бой принял затяжной характер. 

В первый день 135-я и 369-я дивизии форсировали реку Рессета, но, встретив 
упорное сопротивление, остановились. Только на следующий лень удалось овладеть 
деревней Моилово и перерезать дорогу Моилово-Кцынь. 

За неделю боев войска армии продвинулись всего на 12-15 километров. 

28 июля ко мне на наблюдательный пункт приехали командующий Западным фронтом и 
член Военного совета. Ознакомившись с обстановкой, они остались недовольны 
результатами наступления. 

- Почему так неудачно действуют совершенно свежие дивизии? - спросил 
командующий. 

Я ответил, что еще перед началом наступления докладывал о нецелесообразности 
столь поспешного ввода войск в бой без предварительной подготовки. 

- Вот и напишите объяснение в Ставку, - потребовал командующий. 

Я написал обо всем правдиво, ничего не скрывая. Копию своего доклада послал в 
штаб Западного фронта.