позиции и изготовились для атаки. По сигналу комбата бойцы броском выдвинулись 
на гребень высоты, сняли посты, перерезали телефонный провод, связывающий 
находящиеся здесь подразделения с крепостью Любенсян. 

Стремясь ошеломить врага, отряд атаковал стремительно. Оправившись, китайцы 
открыли ураганный огонь, однако из блиндажей{9} не выходили, стреляли оттуда. 
По нашим атакующим цепям открыла огонь артиллерия противника из крепости. 
Видимо, обороняющиеся сумели каким-то образом сообщить туда. Но это не 
остановило наших воинов. Они действовали смело, решительно, забрасывали 
блиндажи гранатами. Вот выскочил вперед командир взвода Ким-Ю-Ген. Он хорошо 
владел китайским языком. Подбежав к одному из блиндажей, из которого велся 
особенно сильный огонь, он крикнул по-китайски, чтобы ему открыли дверь. 
Солдаты противника, очевидно, приняли его за своего офицера, спешившего 
укрыться, выполнили приказание Ким-Ю-Гена. Наши воины ворвались в блиндаж. В 
бою командир взвода был смертельно ранен, но воинский долг он выполнил до конца.
 

Атаки на других участках возглавляли коммунисты Чернецов, Сабинин, Моисеев, 
Макорейкин и другие. Они все время были впереди, личным примером вдохновляли 
воинов. Храбро сражался секретарь ротной партячейки командир взвода К. Д. 
Запарин. Он погиб как герой. 

Огнем, штыком, гранатой крутили советские воины противника. Раненые не покидали 
поля боя. Получив ранение в плечо, командир роты Лещинский продолжал руководить 
действиями подчиненных. И только когда подразделение возвратилось к месту 
своего расположения, он согласился ехать в госпиталь. 

Выполнив задачу, отряд под прикрытием копной I руины начальника погранзаставы 
Маркина и сводной роты Ермакова стал организованно отходить по заранее 
разработанному плану. И тут коммунист Конягин услышал стон раненого. 

Может быть, красноармеец, - подумал он. - Может, о помощи просит. 

Конягин немедленно вернулся обратно, хоть понимал, что рискует. 

Так и есть: в окопе остался раненый красноармеец. В темноте его никто не 
заметил. Конягин помог ему выбраться из окопа и вместе с ним догнал товарищей...
 

Однажды в дивизию приехал командир 18-го стрелкового корпуса С. С. Вострецов. 
Он решил побывать в передовых подразделениях у разъезда 86, на самой границе с 
Китаем. Разъезд небольшой - всего три железнодорожных пути, несколько маленьких 
деревянных домиков. До конфликта на КВЖД он был тихим пограничным пунктом, на 
котором для проверки останавливались поезда и потом через пограничную арку 
уходили в Китай. 

И вот этот тихий, мирный разъезд 86 стал местом кровавых столкновений. Здесь 
белокитайцы часто устраивали провокации. 

С разъезда хорошо просматривались китайские окопы, блиндажи, другие укрепления. 
На них-то, очевидно, и хотел взглянуть Вострецов. То ли китайцы каким-то 
образом пронюхали, что на разъезде находится красный командир высокого ранга, 
то ли просто задумали очередную провокацию, - только они внезапно открыли огонь 
по нашей территории, а на ближайшей высотке появились их подразделения. Комкор 
Вострецов приказал находящимся поблизости артиллеристам дать несколько 
выстрелов по сопке. Снаряды легли точно. Белокитайцев как ветром сдуло. Огонь с 
китайской стороны прекратился. 

Комкор поблагодарил артиллеристов за меткую стрельбу и весь личный состав 
Белореченского полка за отличную службу. 

Да, настроение у личного состава нашей дивизии было боевое. Красноармейцы и 
командиры горели стремлением как следует проучить китайских милитаристов, 
ударить по ним так, чтобы навсегда отбить охоту нападать на нашу страну. Сотни 
тысяч рабочих и крестьян изъявляли желание вступить добровольцами в нашу Особую 
Дальневосточную, чтобы в ее рядах сражаться с белокитайцами, защищая интересы 
Страны Советов. 

Как нам говорили, сплошной поток писем шел в политуправление ОДВА и лично 
командарму В. К. Блюхеру. В них люди разных профессий обращались с просьбой 
зачислить их в ряды Особой Дальневосточной. Даже юноши китайцы, проживающие в 
Советском Союзе, хотели добровольно сражаться с китайскими милитаристами. 

Посылая письма в части и подразделения, советские люди призывали бойцов стойко 
защищать завоевания социалистической революции. Многие письма трудящихся 
предварительно обсуждались на цеховых собраниях рабочих или на заседаниях 
заводских и городских комитетов профсоюзных организаций. 

В нашей дивизии служил бывший рабочий красноармеец Алексей Орлов. Однажды ему 
пришло письмо от рабочих Московской фабрики Красный Октябрь такого содержания: