- У вас когда-нибудь едят или так обходятся? - спросил я у Крылова. 

- Да бывает, едим иной раз! -ответил за него Гуров. Наши адъютанты достали 
где-то хлеба, консервов и холодного чая. Перекусив, мы разошлись спать, каждый 
с одной и той же думой: "Что день грядущий нам готовит?" 

Мы решили прежде всего защищать переправы от артиллерийского огня противника. 
Для этого надо было на правом и левом флангах перейти к жесткой обороне, а в 
центре частными атаками занять разъезд Разгуляевка и идущую от него на 
юго-запад железную дорогу до крутого поворота на Гумрак. Это позволило бы 
выпрямить фронт в центре и, опираясь на железнодорожную насыпь, как на 
противотанковую преграду, в дальнейшем занять Городище и Александровну. Для 
выполнения этой задачи предназначался танковый корпус, усиленный пехотными 
частями, при поддержке основной массой артиллерии армии. 13 сентября 
перегруппироваться, 14-го - атаковать, но противник опередил нас. 

Рано утром нас разбудил интенсивный артиллерийский огонь противника и бомбежка. 


В 6 часов 30 минут из района Разгуляевка фашисты перешли в наступление силами 
пехотной дивизии с 40- 50 танками. Направление удара - через Авиагородок на 
Центральный вокзал и Мамаев курган. 

На обоих флангах нашей армии противник ограничился сковывающими действиями, 
атакуя одним батальоном боевые порядки стрелковой бригады с севера на Орловку, 
а на левом крыле бросая отдельные батальоны на позиции одного нашего сводного 
полка. 

В центре и на левом крыле армии сражение продолжалось весь день. Противник, 
вводя новые резервы, развивал наступление. Он буквально засыпал наши боевые 
порядки снарядами и минами. Его авиация висела над полем сражения. 

С Мамаева кургана были хорошо видны и поле боя, и воздушные схватки. На наших 
глазах около десятка самолетов - наших и противника, - объятые пламенем, 
врезались в землю. Несмотря на упорное сопротивление советских наземных войск и 
авиации, противник благодаря своему численному превосходству брал верх. 

Эти действия противника мы оценивали, как боевую разведку. Его наступление 
главными силами нужно было ожидать через день-два. 

На наш командный пункт, находившийся на самой вершине Мамаева кургана, ливнем 
сыпались мины, снаряды и бомбы противника. Я работал в одном блиндаже с 
Крыловым и время от времени вместе с ним выходил к стереотрубе, чтобы наблюдать 
за ходом сражения. Несколько блиндажей было разбито, имелись потери и в личном 
составе штаба армии. 

То и дело обрывались провода проволочной связи, радиоузел работал с большими и 
частыми перебоями. На восстановление связи были брошены все связисты. Даже 
дежурные телефонистки в нашем блиндаже то и дело оставляли телефоны и ползли 
искать и исправлять повреждения на линии. За весь день 13 сентября мне только 
один раз удалось поговорить с командующим фронтом. Я кратко доложил ему 
обстановку и просил в ближайшие сутки дать мне две-три свежие дивизии: отражать 
удары врага было нечем. 

Несмотря на все усилия наших связистов, к 16 часам связь с войсками почти 
прекратилась. 

Обстановка к этому времени сложилась малоутешительная. Хотя батальон противника,
 наступавший с севера на Орловку, был уничтожен 115-й стрелковой бригадой, в 
центре армии наши части, понеся потери, вынуждены были потесниться на восток, 
на западную опушку леса, западнее поселка Баррикады и поселка Красный Октябрь. 
Фашисты захватили высоту 126,3, Авиагородок и больницу. На левом крыле наш 
сводный полк оставил МТС восточное станции Садовая. На остальных участках 
фронта отдельные атаки были отбиты, сожжено 16 танков противника. 

До наступления темноты я должен был принять решение, выполнять ли план активной 
обороны, выработанный и принятый накануне, или, учитывая начавшееся наступление 
противника, перейти к более решительным действиям. Медлить было нельзя, потому 
что перегруппировку войск мы могли произвести только под покровом ночи: днем 
из-за налетов авиации противника сделать это было невозможно. 

Мы решили контратаковать. Чтобы опередить противника, начало контратаки было 
назначено на раннее утро 14 сентября. Мы понимали, что возможности армии весьма 
ограничены и не могли выделить большие силы для контратаки, но были уверены, 
что и враг хорошо знает это и менее всего ожидает наших активных действий. 
Вспомнился суворовский принцип: "Удивить - значит победить". На быструю победу 
мы не рассчитывали, а удивить противника и перепутать ему карты могли. Нам было 
важно внезапной контратакой, хотя бы частично и временно, лишить его инициативы.