закрепления, как у нас. И все же много сходного. 

Итак, гитлеровцы бросают свои последние силы, чтобы захватить завод "Красный 
Октябрь". Они считают, что это наш последний опорный пункт в Сталинграде. Мы же 
стремились в это же самое время очистить всю территорию завода "Красный 
Октябрь". 

Как происходил этот бой? Капитан Вельц пишет: 

"Уже стало неуютно, светло. Кажется, орудийные расчеты русских уже 
позавтракали: нам то и дело приходится бросаться на землю, воздух полон пепла...
 Бросок - и насыпь уже позади... Через перекопанные дороги и куски железной 
кровли, через облака огня и пыли бегу дальше... Добежал!.. Стена, под которой я 
залег, довольно толстая... От лестничной клетки остался только железный каркас..
. Рассредоточиваемся и осматриваем местность... Всего метрах в пятидесяти от 
нас цех No 4. Огромное мрачное здание... длиной свыше ста метров... Это 
сердцевина всего завода, над которым возвышаются высокие трубы... Обращаюсь к 
фельдфебелю Фетцеру, прижавшемуся рядом со мной к стене: 

- Взорвите вон тот угол цеха, справа! Возьмите 150 килограмм взрывчатки. Взвод 
должен подойти сегодня ночью, а утром взрыв послужит сигналом для начала атаки. 


Даю указания остальным, показываю исходные рубежи атаки"{10}. 

Это был план наступления гитлеровцев. Конечно, они могли бы наделать нам очень 
много хлопот. Захватив основные цеха завода "Красный Октябрь", они стали бы 
обстреливать все наши переправы через Волгу и даже пристани на правом берегу, 
которые играли у пас роль временных складов. Этому замыслу противника помешала 
наша разведка, которая бдительно следила за этими участками как на фронте, так 
и в глубине боевых порядков противника. За несколько дней до наступления 
гитлеровцев мы имели пленных, захваченных на этом участке, а их данные о 
готовившемся наступлении были подтверждены наблюдением. Поэтому приказ об 
уплотнении боевых порядков на заводе и в его цехах не был случайным, а 
преднамеренным и целеустремленным. 

Далее Вельц сообщает: 

"Поступает последний "Мартин" - донесение о занятии исходных позиций. Смотрю на 
часы: 02.55. Все готово. Ударные группы уже заняли исходные рубежи для атаки... 
В минных заграждениях перед цехом No 4 проделаны проходы... Хорватский батальон 
готов немедленно выступить во втором эшелоне... Пора выходить... Еще совсем 
темно... Я пришел как раз вовремя. Сзади раздаются залпы наших орудий... 
Попадания видны хорошо. так как уже занялся рассвет... И вдруг разрыв прямо 
перед нами. Слева еще один, за ним другой. Цех, заводской двор и дымовые трубы 
- все исчезает в черном тумане. 

- Артнаблюдателя ко мне! Черт побери, с ума они спятили? Недолеты!.. 

Но что это? Там, на востоке, за Волгой, вспыхивают молнии орудийных залпов... 
Но это же бьет чужая артиллерия! Разве это возможно? Так быстро не в состоянии 
ответить ни один артиллерист в мире... Значит, потери еще до начала атаки"{11}. 


Вот тут произошло то, что немцы не ожидали. Зная о сосредоточении противника, 
командир дивизии Степан Савельевич Гурьев, находясь на правом берегу Волги в 
300 метрах от мартеновского цеха, не только уплотнил боевые порядки на заводе, 
но и подготовил артиллерию в любую минуту и даже секунду дать огонь по заранее 
пристрелянному месту, перед цехом No 4. 

"Но наша артиллерия, - продолжает Вельц.- уже переносит огневой вал дальше. 
Вперед! Фельдфебель Фетцер легко, словно тело его стало невесомым, выпрыгивает 
из лощины и крадется к силуэту здания, вырисовывающегося перед ним в полутьме. 
Теперь дело за ним...{12} 

Фетцер возвращается... 

- Горит! - восклицает он и валится на землю. Ослепительная яркая вспышка! Стена 
цеха медленно валится... Нас окутывает густой туман, серый и черный... В этом 
дыму, преодолевая заграждения, устремляются штурмовые группы. Когда стена дыма 
рассеивается, я вижу, что весь правый угол цеха обрушился. Через десятиметровую 
брешь карабкаюсь по только что образовавшимся кучам камня, в цех врываются 
саперы... Мне видно, что левее в цех уже пробивается и вторая штурмовая группа, 
что наступление на открытой местности развивается успешно... Теперь вперед 
выдвигаются группы боевого охранения. И все-таки меня вдруг охватывает какой-то 
отчаянный страх... вскакиваю в зияющую перед собой дыру и карабкаюсь по груде 
щебня... Осматриваюсь из большой воронки... У обороняющегося здесь против того. 
кто врывается, заведомое преимущество... Солдат, которому приказываю 
продвигаться здесь, должен все время смотреть себе под ноги, иначе он, 
запутавшись в этом хаосе металла, повиснет между небом и землей, как рыба на