после очередной бомбежки и неравной борьбы с танками в расчетах осталось по 
два-три человека, Ваня Федоров стал наводчиком орудия. Наступил критический 
момент. Танки немцев ворвались на площадь. Вслед за ними к орудию Вани ринулись 
автоматчики. Алексей Очкин кинулся выручать друга, но его остановил замполит 
дивизиона Борис Филимонов: 

- Танки справа... Убит наводчик, Ваню уже не спасешь. 

Они считали, что при атаке немецких автоматчиков Ваня погиб. Но мальчик 
каким-то чудом уцелел. Из ровика, выкопанного возле орудия, он отогнал 
автоматчиков гранатами. Но танки так не отгонишь. 

- Плетью повисла правая рука мальчика, - рассказывает очевидец подвига Борис 
Филимонов. - Осколком снаряда оторвало кисть другой. А к орудию ползли еще два 
танка. И тогда из ровика поднялся окровавленный мальчик. Руки перебиты, но есть 
зубы. В них противотанковая граната. Он упал под гусеницы. Раздался взрыв... 

Ване Федорову было шестнадцать. Всего один день носил он на груди комсомольский 
билет. Какое же было сердце у этого юного сына земли русской? 

Прорвавшись к заводу, танки и пехота Паулюса разрезали остатки 112-й дивизии на 
три части. Одна часть отошла на север и соединилась с бригадой Горохова и 
районе Рынок. Другая, возглавляемая лейтенантом Шутовым и Алексеем Очкиным, 
остались в литейном и сборочных цехах завода. Третья, которую объединил 
политработник Борис Филимонов, сосредоточилась в подвалах Нижнего поселка, где 
размещался штаб дивизии во главе с начальником артиллерии подполковником 
Годлевским Николаем Ивановичем. 

Двое суток вела борьбу с танками и пехотой группа Филимонова. Подполковник 
Годлевский был убит прямым попаданием снаряда в грудь. Кончились боеприпасы. 
Настало время вырываться из окружения. Усталые, голодные - последний раз 
обедали 14 октября,-тридцать против целого батальона гитлеровцев вступили в 
схватку и вырвались из огненного кольца. Филимонов был ранен. Оставшиеся в 
живых, принесли его с документами погибших товарищей к переправе у Спартановка. 


- С лейтенантом Шутовым нам удалось собрать разрозненные одиночки бойцов, в том 
числе из рабочих завода в один кулак, - рассказывает Алексей Очкин, - и 
организовать атаку на кузнечный цех. Внезапный налет ошеломил немцев, которые 
считали, что с защитниками завода давно покончено. Затем немцы выбили нас из 
этого цеха. Потом мы их. Затем опять немцы пошли на нас. Понимая, что долго не 
продержимся, - у них явное превосходство в силах, - пошли на хитрость. Отошли 
сами, но спрятали автоматчиков в засадах. Только фашисты ввалились в цех, как в 
их спины - автоматные очереди. Половину уложили на месте, остальные разбежались.
 Они не любили ближний бой... 

Как явствует из рассказа Алексея Очкина, фашисты, ворвавшись в завод, не смогли 
окончательно сломить в тот же день сопротивление мелких гарнизонов 112-й и 37-й 
дивизий. Группа Очкина и Шутова сражалась там несколько дней. И почти каждый 
день территория завода пополнялась свежими силами пехоты и танками противника. 

Добившись многократного превосходства, гитлеровские офицеры методично 
приступили к уничтожению мелких групп. В пролетах устанавливались танки, орудия 
на прямую наводку и уничтожали все живое и мертвое. Цех за цехом, сектор за 
сектором утопали в огне и дыму. Пыль дробленого бетона, чад от горящих 
пропитанных мазутом станин и ремонтных ям разъедал героям глаза, захватывал 
дыхание. От жары начинала тлеть одежда. В пламени, среди раскаленных прутьев 
арматуры, среди самой смерти бушевала испепеляющая сила огня. 

- Фашисты, окружив нас,-продолжает рассказывать Алексей Очкин,- хотели, если не 
взять живьем, то превратить в пепел. Помню, как кто-то из моих ребят выскочил 
из полыхающих руин сборочного цеха и тут же был сражен длинной очередью 
пулемета. Значит, надо терпеть, выждать ночи и затем решительным броском 
прорваться к Нижнему поселку. У нас уже кончались боеприпасы, изнуряла жажда - 
хотя бы глоток воды. Минувшей ночью один рабочий, не знаю как его фамилия, в 
памяти остался только его облик - среднего роста, рыжие усы, коренастый - помог 
нам разыскать в трубах воду, но она скоро кончилась... Наконец наступила 
долгожданная ночь. Полетели последние гранаты, выпустили последние патроны и 
прорвались к Нижнему поселку... 

В ту пору Алексею Яковлевичу Очкину было всего лишь 20 лет. Он родился на 
Смоленщине в деревне Латынино, воспитывался у женщины, которая работала 
фельдшером в сельской больнице. До начала войны Алексей поступил в 
артиллерийское училище и через шесть месяцев уехал на фронт. В дни боев на 
последнем рубеже обороны Тракторного завода лейтенант Алексей Очкин возглавил 
группу, в которую входили автоматчики,, минометчики, саперы и бронебойщики. 

- Нас было меньше роты, а гитлеровцев значительно больше, плюс танки, 
артиллерия, авиация. Но мы решили стоять здесь насмерть, - продолжал 
рассказывать Алексей Очкин. - На правом фланге со станковым пулеметом занял