плацдармом на участке Хатенов, Подельциг, Клессин. Левее 1-я гвардейская 
танковая армия также вышла к реке, но, не имея переправочных средств, 
остановилась. Правее 5-я ударная армия 1 февраля приступила к форсированию реки 
на подручных средствах. 

Участки форсирования требовалось прикрыть с воздуха. По моей просьбе 
командующий фронтом придал мне 16-ю зенитно-артиллерийскую дивизию, которой 
командовал генерал И. М. Середин. Она должна была прибыть на переправы к 
рассвету. Но зенитчики опоздали более чем на сутки из-за отсутствия горючего. 

В 10 часов утра 2 февраля я находился на наблюдательном пункте командира 4-го 
гвардейского стрелкового корпуса генерал-лейтенанта Глазунова в развалинах 
форта у поселка Жабице, что южнее Кюстрина. Войска корпуса уже развернулись на 
дамбе между Кюстриным и Гужицей, готовясь к переправе. В стереотрубу я 
посмотрел на Одер. Большая, закованная в дамбы река. Наши гвардейцы 
сосредоточились на восточном берегу. Ответственный и трудный час! Лед был 
настолько непрочен, что даже пехота, не говоря уже о технике, не могла без 
риска выходить на него. Табельных переправочных средств у нас не было. И все же 
гвардейцы под прикрытием артиллерийского огня начали перебираться на западный 
берег. Они несли с собой жерди, доски, охапки хвороста. На ходу строили настилы,
 переходные мостики. Кое-где удалось переправить противотанковые орудия. Их 
перекатывали вручную по льду, поставив колеса на самодельные лыжи. 

К сожалению, переправа продолжалась недолго. Над головой гвардейцев появились 
немецкие истребители "фокке-вульф". Девятками и семерками на небольшой высоте 
налетали они на переправу, бомбили, строчили из пулеметов. Как нужны были 
сейчас зенитчики дивизии генерала Середина! Но их не было, не было и наших 
истребителей: они перебазировались на новые аэродромы, ближе к Одеру, и им тоже 
не хватало горючего. А вражеские летчики буквально издевались над нами, летая 
так низко, что нашим бойцам казалось: вот-вот воздушный винт самолета коснется 
головы. В борьбу вступили роты противотанковых ружей и пулеметчики. Сколько 
пробоин они сделали - неизвестно, но два "фокке-вульфа" загорелись на моих 
глазах и упали на занятой нами территории. Летчик, захваченный в плен нашими 
бойцами, показал, что перед немецкой авиацией была поставлена задача - сорвать 
переправу русских через Одер. 

И надо прямо сказать, что это им удалось. Нам пришлось до наступления темноты 
прекратить переправу. Ночью возобновили ее. Но переправляться стало еще 
труднее: и без того непрочный лед был во многих местах разрушен бомбами. 

Хотя днем на западный берег перешли лишь немногочисленные подразделения, они 
все же захватили небольшие плацдармы. 

Я уже упоминал, что в Мезеритцком укрепрайоне нами была разгромлена и почти 
полностью уничтожена дивизия генерал-лейтенанта Любе. Сам генерал был взят в 
плен. Его привели ко мне на передовой командный пункт в поселок Тартув, что 
южнее города Слоньск. Он был ранен в плечо. Я вызвал своего врача, который 
наложил на рану свежую повязку. За чаем с закуской генерал Любе мне рассказал. 

В генеральном штабе в Цоссене ему толком никто обстановку на фронте не дал: 
по-видимому, сами не знали. Его дивизии, полностью укомплектованной, но слабо 
обученной, была поставлена задача - занять передний край Мезеритцкого 
укрепленного района и во взаимодействии с гарнизонами огневых долговременных 
укреплений оборонять его, не допуская советские войска на реку Одер; принять на 
себя все отступающие войска от Варшавы, реорганизовать в боевые подразделения и 
посадить в оборону укрепленного района. Не зная обстановки, рассказывал он, его 
дивизия через Франкфурт-на-Одере выходила в укрепленный район, но, не доходя до 
его переднего края, была встречена советскими войсками и наголову разгромлена 
ими. Если бы дивизия на сутки раньше вышла и заняла оборону, то советские 
войска не так легко могли бы ее прорвать. 

Наши разведчики, переправившись через Одер второго февраля, сумели проникнуть 
на шоссе Зеелов-Кюстрин и захватить двух офицеров в плен. Эти офицеры работали 
в гитлеровском генеральном штабе. Их показания подтвердили, что и генеральный 
штаб сухопутных войск вермахта не знал, какая обстановка на главном у 
Берлинском направлении. 

При подходе к Одеру был тяжело ранен командир 79-й гвардейской дивизии Леонид 
Иванович Ваган. О случившемся мне впоследствии рассказал командир раэведроты 
этой дивизии старший лейтенант Виктор Лисицын. 

На подступах к Одеру в лесах еще бродили разрозненные группы немецкой пехоты. 
Генерал Вагин перемещался на новый наблюдательный пункт. С ним следовала группа 
офицеров штаба дивизии и приданных частей. Впереди на грузовой машине ехали 
разведчики. Неожиданно из леса вышли фашисты. Их было много - до батальона. 
Разведчики первыми открыли огонь по врагу. Генерал, услышав выстрелы, остановил 
машину и побежал к своим бойцам. Перестрелка разгоралась. Вагин выпустил всю 
обойму из маузера, стал его перезаряжать, и в этот момент пулеметная очередь 
прошила ему грудь.