- Нет, тебя назначили как лучшего. Ты же сам знаешь, как много значит в бою 
хороший, смекалистый ездовой. 

На плацдарме за Вислой артиллеристам выпало тяжелое испытание. Днем и ночью шли 
бои. Случилось так, что вражеские танки показались с фланга. Надо было 
переменить огневые позиции, чтобы ударить врага прямой наводкой. Пытались 
артиллеристы выкатить орудия на руках - не получается, вязнут колеса в песке. 
Шерстюков в это время привез снаряды. Узнав о беде товарищей, он подскакал на 
своих конях к орудию, ловко подцепил его н помчался вперед. С новой позиции 
артиллеристы сейчас же открыли огонь. А Шерстюков уже мчался за следующим. Так 
он выкатил все три орудия. Их меткий огонь решил исход боя. 

За этот подвиг Шерстюков и получил орден. 

Чудесные люди у нас. На любом посту они вершат героические дела. С 
удовлетворением я вручил орден Ленина санинструктору Михаилу Лобенко. Скромный, 
незаметный человек, а с какой гордостью мне рассказывали о нем товарищи! Всем 
запомнился такой случай. После контратаки бойцы вернулись в свои траншеи и тут 
спохватились: нет младшего лейтенанта Николая Стрельникова. Вскоре его увидели: 
тяжело раненный офицер лежал на ничейной полосе. Вокруг него взлетали 
фонтанчики земли - стреляли вражеские пулеметы. Гвардейцы открыли сильный огонь 
по гитлеровцам, мешая им прицельно стрелять в раненого. Но что делать дальше? И 
тут из окопа выскочил невысокий, коренастый боец. Он пробежал несколько метров, 
затем упал и по-пластунски пополз к офицеру. Это был Лобенко. Отважный 
санинструктор взвалил раненого на спину и пополз к нашим траншеям. Командир был 
спасен. 

Немало раненых вынес с поля боя гвардии старшина Лобенко. Спасенные им офицер 
Стрельников, красноармеец Ковалев и многие другие до сих пор пишут Михаилу 
Алексеевичу письма, полные благодарности. Сам Лобенко четырежды был ранен в бою.
 Излечившись, он каждый раз возвращался в родную часть и снова перевязывал и 
выносил из-под огня раненых бойцов и командиров. 

Был в нашей армии еще один санинструктор - кавалер ордена Ленина... Это 
старшина Федор Иванович Сидоренко, участник Сталинградской битвы. Уже тогда, в 
дни боев на территории завода "Красный Октябрь", старшина вынес из-под огня 80 
раненых бойцов и командиров. Его знала вся армия как отважного воина. Командир 
полка В. А. Турчинский говорил: 

- Где находится Федор Сидоренко, ни одного раненого не останется под огнем. 

На Магнушевском плацдарме он однажды вынес с нейтральной полосы сразу двоих: 
командира артдивизиона и радиста. Положил их на плащ-палатку рядышком и ползком 
поволок в безопасное место. 

Сидоренко погиб на посту: его раздавил фашистский танк вместе с раненым бойцом, 
которого он нес с поля боя. 

Каких людей воспитала наша партия! Бесстрашные, неутомимые, готовые на любой 
подвиг во имя народа... И таких не десять, не двадцать, а тысячи! Смотришь на 
них, и сердце переполняется гордостью: спасибо тебе, Родина-мать, за то, что на 
твоей земле живут такие отважные воины! 

Наступила пора тихой оборонительной или, точнее сказать, окопной жизни. В этих 
условиях особое значение приобретает бдительность. 

В длительной обороне люди свыкаются с неподвижностью линии фронта, "привыкают" 
к противнику и иногда без сговора не мешают один другому жить "по-человечески". 
Например, не ведут огня по движущейся по полю кухне, не мешают ходить за водой 
и т. д. 

Это объясняется, по-видимому, н тем, что обороняющимся частям дают меньше, чем 
наступающим, и снарядов, и мин, н патронов, так как в это время идет накопление 
сил и средств для решающих событий. И боец думает: "Я буду стрелять по немцам, 
идущим с котелками к кухне за пищей, израсходую боеприпасы, а противник 
разозлится и ответит нам тем же, а может быть, еще сильнее, тогда противная 
окопная жизнь станет в десять раз противнее". 

Что такое окопная жизнь, говорить много не приходится. Тем, кто не испытал ее, 
достаточно спуститься в сырой подвал или погреб с узким окошком и представить 
себе, как сидели в таких условиях люди неделями, а то и месяцами в ожидании, 
что этот подвал или погреб в любую минуту обвалится от попадания снаряда или 
мины и придавит бревнами, покрытыми грязью и плесенью. 

Кроме того, приходится часами стоять на посту наблюдателем, сидеть в секрете, 
то под проливным дождем, то под палящим солнцем, то в морозную вьюгу. 

Многие бывали в бомбоубежищах и знают, как удручает человека их сырая и 
холодная немота. Однако в бомбоубежище человек чувствует себя несравненно лучше,
 чем в окопе или блиндаже первой позиции обороны. Солдат страдает не только от