подготовили их шесть), которые успола создать 3-я танковая армия. Главная 
полоса обороны представляла собой линии стрелковых ячеек и пулеметных позиций, 
связанных густой сетью ходов сообщения и прикрытых плотным кольцом инженерных 
заграждений; протянулась она в глубину до 5 километров. Начальник разведки 
правильно отметил слабую сторону этого рубежа - очаговый характер обороны. 

Вторая оборонительная полоса находилась на удалении от 14 до 28 километров от 
главной полосы. Различное удаление этого рубежа вызвано было стремлением 
оборудовать его под прикрытием рек Вирвите и Крожента. Третий оборонительный 
рубеж, проходивший по линии городов Клайпеда, Тильзит (Советск), был самым 
мощным и глубоким из всех. Третья его позиция была оборудована по Неману. Была 
подготовлена также и отсечная оборонительная позиция, проходившая через озера 
Биржулис и Лукштас. Особенно мощные узлы обороны были созданы вокруг городов 
Тришкяй, Кельме, Тольшяй, Плунге, Ретавас, Либава (Лиепая), Мемель (Клайпеда). 

Оценивая группировку войск 3-й танковой армии, сложившуюся к началу наступления,
 полковник А. А. Хлебов указал еще на один изъян в обороне противника - 
линейное расположение имеющихся сил. Все пять пехотных дивизий были растянуты в 
ниточку на первом оборонительном рубеже. Рассеки эту "ниточку" сильным ударом, 
и связать ее будет уже невозможно, поскольку крупных резервов в тылу не было. 
Лишь к юго-западу от Шяуляя, перед левым флангом 43-й армии, отмечалось 
сосредоточение танковых частей, да на стыке с 3-м Белорусским фронтом авиация 
отмечала начало сосредоточения значительного количества пехоты. Как 
впоследствии выяснилось, в первом случае была танковая группа "Лаухерт", равная 
по численности примерно танковой бригаде, а во втором - 21-я пехотная дивизия. 

Основные силы группы армий "Север" по-прежнему оставались в районе Риги и в 60 
километрах к востоку от нее. Как раз в ходе состоявшегося перед заседанием 
телефонного разговора с генералом А. И. Еременко он подтвердил, что противник 
прочно удерживает мощный оборонительный рубеж Сигулда, прорыв которого требовал 
от войск 2-го и 3-го Прибалтийских фронтов новых усилий и жертв. 

Главную опасность для нас представляли танковые соединения юго-западнее Риги. 
Сосредоточение танков и пехоты было отмечено именно на юго-западных подступах к 
ней. Как оказалось, это были выведенные в резерв одна танковая и две пехотные 
дивизии. Прорыв частей 3-го гвардейского мехкорпуса в район, находившийся всего 
в 16 километрах от южной окраины Риги, вынудил Шернера держать на пути к городу 
этот крупный резерв. 

Особенно обрадовали нас заверения начальника разведки и командующего 3-й 
воздушной армией о том, что танковые дивизии, которые доставили нам столько 
тревог в августе и сентябре, по-прежнему скованы, находясь в первом эшелоне в 
районе к юго-западу от Елгавы. Все свидетельствовало о том, что перегруппировка 
сил 1-го Прибалтийского фронта на новое направление не обнаружена фашистами. А 
пока они спохватятся, будет уже поздно. Правда, как впоследствии выяснится, мы 
сделали не совсем точный вывод. Перегруппировку целого фронта на новое 
направление осуществить в абсолютной тайне просто было невозможно. Что-то, 
видимо, разведка противника пронюхала в первых числах октября. И может быть, 
поэтому генерал Шернер начал постепенно отводить танковые дивизии в тыл с целью 
дальнейшей переброски их на клайпедское направление. Но это было слишком 
запоздалое решение. 

4 октября я вместе с Хлебниковым и Папивиным побывал в 5-й гвардейской танковой 
армии. Приехали к генералу В. Т. Вольскому рано, но он успел уже посетить до 
завтрака штаб ближайшего своего корпуса. Василий Тимофеевич пригласил нас 
позавтракать. За столом собрались все его заместители. Хотя я и не любил 
обсуждать дела в такой обстановке, нить беседы все время вилась вокруг 
завтрашнего наступления. Я сказал, что от танковой армии зависит, насколько 
быстро захлопнем мы группу армий "Север" в ловушку. 

- И захлопнем, товарищ командующий! - уверенно воскликнул заместитель Вольского 
генерал-лейтенант Д. И. Заев. - Зевать не будем. Танкисты не подведут. 
Правильно я говорю, Василий Тимофеевич? 

- Так оно и будет, - с не меньшей уверенностью подтвердил Вольский. Задачу мы 
выполним в срок. Я еще никогда так не был уверен в успехе, как сейчас. 

Мне определенно нравилось такое настроение. 

...Наступило утро 5 октября. Оно было по-осеннему хмурым. В 10 часов мы прибыли 
на наблюдательный пункт, оборудованный в полутора километрах от переднего края. 
Серые сплошные облака, казалось, цеплялись за крыши домов и буквально источали 
влагу на раскисшую уже землю. Местами сплошной туман. Видимость мизерная. 

Лица моих ближайших соратников стали мрачнее висевших над нами туч. 

- Ну и погодка! - не выдержал Хлебников. - Моим артиллеристам словно повязку на 
глаза надели. 

- Да... - вздохнул Папивин. - При такой погодке даже штурмовика не выпустишь.