была выполнена.
      Летчик Катаев со стрелкомрадистом Митрофановым из 94го 
бомбардировочного полка 62й авиационной дивизии были атакованы тремя 
фашистскими истребителями уже во время возвращения с бомбежки. Умелым маневром 
и точным огнем Катаев и Митрофанов не только спасли свой самолет, но и сбили 
один «мессершмитт». На аэродроме с волнением и восхищением наблюдали за этим 
боем. Едва бомбардировщик приземлился, товарищи кинулись поздравлять героев. 
Летчик был ранен, но у него хватило сил выйти из кабины, а стрелкарадиста 
Митрофанова пришлось выносить на руках. Оказывается, бой он вел, будучи тяжело 
раненным.
      А с какой тревогой следили друзья за поединком старшего лейтенанта С. И. 
Прусенко, летчика из 226го бомбардировочного полка этой же дивизии, с 
вражеским истребителем! Бомбардировщик метался из стороны в сторону, уклоняясь 
от атак и в то же время встречая истребитель меткими очередями. Наконец 
советский самолет сел на аэродром. Когда к нему подбежали, летчик был без 
сознания, с окровавленным лицом, с залитыми кровью глазами. Как он в таком 
состоянии мог вести бой и посадить самолет?
      Я мог бы привести множество таких примеров. Поистине безграничен героизм 
наших людей. И первыми среди самых отважных были коммунисты. В бою на них 
равнялись все.
      Только благодаря массовому героизму бойцов и командиров отход войск 
осуществлялся с относительно малыми потерями. Даже удавалось своевременно 
вывозить в тыл почти все ценное имущество. Местные партийные и советские 
организации проявляли титанические усилия при эвакуации городов. Они работали в 

тесном контакте с военным командованием. Эвакуация проходила в невероятно 
тяжелых условиях: железнодорожные линии то и дело разрушались авиацией 
противника и его диверсионными воздушными десантами. С неистощимой энергией и 
отвагой транспортники восстанавливали пути и водили поезда под непрерывными 
бомбежками. Большую помощь им оказывали наши железнодорожные войска. С особой 
похвалой местные товарищи отзывались о бойцах и командирах железнодорожной 
бригады полковника П. А. Кабанова. Ее батальоны не только быстро 
восстанавливали разрушенные участки дороги, но и нередко вступали в 
ожесточенные схватки с вражескими диверсионными отрядами.
      
К СТАРЫМ УКРЕПРАЙОНАМ
      
      Прорыв вражеских войск сначала к Острогу, а затем к Ровно грозил нам 
тяжелыми последствиями. Немецкие танковые части генерала Клейста продолжали изо 

дня в день усиливаться на этом направлении. Их неотступно подпирали и 
поддерживали пехотные дивизии 6й немецкой армии.
      Острие мощного клина фашистских войск, скованного пока атаками наших 
мехкорпусов с флангов, было попрежнему нацелено на небольшую по численности 
группу генерала Лукина. За ней до самого Киева у нас ничего не было. Было ясно, 

что если не выдержит группа Лукина, то враг выйдет в глубокий тыл главным силам 

нашего фронта. Эта угроза тревожила каждого из нас. Во всех разговорах сквозила 

мысль: приграничное сражение проиграно, нужно отводить войска на линию старых 
укрепленных районов. Но прямо это никто не решался высказать. Все понимали, что 

укрепленные районы, расположенные на линии старой государственной границы, еще 
не готовы принять войска и обеспечить надежную оборону. А времени и сил на 
приведение их в боевую готовность было слишком мало.
      Нашу тревогу разделяла и Москва. 30 июня мы получили приказ, в корне 
менявший ранее утвержденный план действий. В телеграмме указывалось, что 
войскам ЮгоЗападного фронта до 9 июля надлежит отойти на рубеж Коростенского, 
НовоградВолынского, Шепетовского, Староконстантиновского и Проскуровского 
укрепленных районов. В связи с этим и примыкавшая к нашему левому крылу 18я 
армия Южного фронта должна была отвести свои правофланговые войска в 
КаменецПодольский укрепленный район (по реке Збруч). С целью постепенного 
выравнивания линии отходящих войск нашему фронту было приказано до 6 июля 
удерживать промежуточный рубеж: Сарны, река Случь, Острог, Скалат, Чортков, 
Коломыя, Берхомет.
      Тем из нас, кто часто общался в эти дни с командующим фронтом, было 
совершенно ясно, что требование полученного приказа — отойти на рубеж старых 
укрепленных районов — полностью соответствовало его намерениям. Только присущая 

М. П. Кирпоносу исполнительность, какаято особая убежденность в неоспоримости 
приказов не позволяли ему самому просить Москву о разрешении на этот отвод.
      Командующий, не теряя времени, весьма четко и полно изложил общий замысел 

отвода войск и организации обороны на новом рубеже. Повидимому, организация 
подобного маневра у него была заранее обдумана. Излагая свое решение, генерал 
Кирпонос особо подчеркнул опасность, которую таит в себе глубокое вклинение 
противника из районов Ровно и Острога в тыл главным силам фронта. Чтобы не 
допустить этого, командующий приказал войскам 5й армии во взаимодействии с 6й