Во-вторых, оценивая конкретную обстановку, командующий обращал внимание на то, 
что наиболее ценное качество - подвижность - конница может успешно использовать 
лишь тесно взаимодействуя с танками при атаке с флангов и в действиях по тылам. 


После совещания состоялось несколько оперативно-тактических летучек в свете 
сделанных выводов. Это способствовало укреплению и повышению боеспособности 
подразделений, росту мастерства командиров всех степеней и более успешному 
применению конницы. Мы убедились в этом в ходе последующих боев. 

В один из июльских дней, когда погиб командир 11-й танковой бригады М. П. 
Яковлев, обстановка на левом фланге складывалась для нас весьма невыгодной: 
149-й мотострелковый полк, часть сил 11-й танковой бригады, подразделения 5-й 
стрелково-пулеметной бригады, 9-я мотобронетанковая бригада с трудом сдерживали 
многочисленные атаки японцев. 12 июля японцы всеми силами обрушились на позиции 
наших войск с целью уничтожения обороняющихся в захвате центральной переправы. 
Комбриг ясно себе представлял ту ответственность, которая была возложена Г. К. 
Жуковым на войска, сражавшиеся на плацдарме. Однако временами создавались 
критические ситуации. В одной он был вынужден покинуть свой танк и повести в 
контратаку пехоту. Тогда была дорога любая помощь, облегчающая бой на плацдарме.
 В этом отношении заслуживает внимания такой пример. 

Взаимодействуя с войсками корпуса, командир 6-й кавалерийской дивизии полковник 
Л. Дандар, понимая тяжелую обстановку, по своей инициативе предпринял атаку с 
тыла и по правому флангу противника, который рвался к переправе. Японское 
командование было вынуждено принять контрмеры. Часть сил была повернута фронтом 
на север против атакующих монгольских подразделений, дабы не допустить 
повторного баянцагана. Это позволило нашему командованию усилить оборону 
плацдарма. Была проведена некоторая перегруппировка. Включились в бой силы 5-й 
стрелково-пулеметной бригады, 9-я мотоброневая бригада, понесшая значительные 
потери, выведена в резерв и заменена 24-м мотострелковым полком, и, наконец, 
были форсированы восстановительные работы в танковых подразделениях. 

Георгий Константинович высоко оценил инициативные действия командира дивизии Л. 
Дандара. Об этом он сказал Лхагвасурэну и главному военному советнику Ф. Н. 
Воронину, а после заявил на одном из совещаний с командирами соединений и 
частей. "Такими, - особо подчеркнул он, - должны быть командиры всех степеней. 
Подобную активность надо пропагандировать и всемерно поощрять". 

Выезжая на местность, в полосы обороны монгольских кавалерийских дивизий, 
комкор с учетом сложившейся обстановки помогал командирам и штабам в 
организации и ведении боя, требовал от них соответствующей мобильности, 
собранности, умелых, решительных действий. Командиры соединений и отдельных 
частей в полевых условиях привлекались к проведению рекогносцировки, 
проигрыванию вариантов наступления на картах и макетах местности. 

Наши боевые побратимы постоянно приглашались на командно-штабные войсковые 
учения. Как правило, Георгий Константинович создавал на них деловую, 
дружественную обстановку, что способствовало укреплению взаимопонимания и 
сотрудничества. Он был внимателен и отзывчив к нуждам и просьбам монгольских 
товарищей и после окончания боев, в их повседневной жизни. 

...Я вспоминаю первое знакомство с этой страной. 1939 год. Небольшая группа 
молодых лейтенантов, прибывшая в Улан-Батор, была размещена в одном из бывших 
ламских помещений. Нас окружали буддийские строения: бронзовые статуи, 
узорчатая резьба, немеркнущие краски. Наш путь в столицу пролегал через 
известный пограничный пункт Кяхта. Безлюдные снежные просторы поражали своей 
неоглядностью. Сухой и жесткий ветер гнал поземку, переметая и без того 
заснеженную дорогу. 

Местами автомобиль с трудом прорезал небольшие, но плотные, спрессованные 
ветром снежные валы. Мы то и дело выпрыгивали из кузова и по общей команде 
проталкивали грузовик вперед. Поземка тут же затягивала наш след. 

Городское население, особенно на окраинах, размещалось в юртах. Подошли к одной 
из них. Заходим внутрь. Холодный воздух белыми клубами врывается в двери. 
Железная печь раскалена докрасна. 

- А говорили, что в юртах монголы жгут открытые костры, - вполголоса произнес 
мой однокашник Коля Ермоленко. 

- Так это же город. А в степях печей нет ни у кого, - ответил другой лейтенант. 


Тепло жилища с холода всегда приятно. Но вот тепло человеческой дружбы - 
особенно. Хозяева, сидевшие на полу, устланном кошмой и коврами, встретили нас 
улыбками. Вокруг матери суетились трое маленьких ребят. Их глаза выражали 
нескрываемое любопытство.