Вернувшись на Хамар-Дабу, В. Ставский заметил, что их делегацию возглавляет 
генерал, а нашу - полковник. "Чем же мы хуже?" - шутливо заметил он на встрече 
с Г. К. Жуковым. Военный Совет, оценивая важность предстоящих переговоров, 
шифротелеграммой сделал представление в правительство. Наутро 18 сентября 
полковника М. И. Потапова поздравляли с присвоением ему первого генеральского 
звания - "комбриг". 

Комиссия должна была уточнить пограничную линию, на которой предстояло 
закрепиться нашим войскам, договориться об обмене пленными, определить порядок 
вывоза трупов японских солдат и офицеров. Для нас этого не требовалось, так как 
на японской территории мы не воевали. 

Командование советско-монгольскими войсками, руководствуясь указаниями своих 
правительств, разрешило японской стороне собрать в районе Халхин-Гола трупы 
своих солдат и офицеров, погибших при вторжении на территорию МНР. 

Начавшись 18 сентября, переговоры длились несколько суток. В первый день утро 
как-то быстро стало пасмурным и холодным. Усиливающийся ветер неведомо откуда 
нагонял низкие дымчатые тучи, и все ждали, что вот-вот пойдет дождь, поэтому 
оделись по-осеннему. Широкая солдатская шинель, затянутая ремнем, выдавала 
тучность фигуры В. Ставского, а манера держаться говорила о том, что в этом 
человеке мало военного. Японцам не составило большого труда понять, что 
Ставский далеко не тот "старшина", за которого его выдавали. 

Со стороны японцев в работе принимали участие 11 человек, в том числе два 
полковника, подполковник и два майора. Один из них переводчик Оогэси. "Вначале,
 - рассказывал В. Ставский, - мы были встречены с любезной учтивостью. Японские 
солдаты поставили на стол бутылки с водой, конфеты, сигареты. Первым начал 
разговор Фудзимото. Я заметил, что он хорошо понимает по-русски, так как 
опережал переводчика, реагируя на мои слова". 

При уточнении пограничной линии настроение, японцев резко изменилось. Они 
считали, что советские и монгольские войска, на момент встречи, занимают часть 
японской территории, и пытались предъявить свои топографические карты, на 
которых граница проходила на значительной глубине по территории Монголии, а 
местами по реке Халхин-Гол. Ложные доводы японцев тут же были опровергнуты. Их 
топографические карты оказались фальшивыми, заранее составленными для 
оправдания агрессивных устремлений. Забегая вперед, скажу: М. С. Никишев 
информировал Г. К. Жукова о том, что X. Чойбалсан, узнав о японских махинациях 
с топографическими картами на переговорах, сильно возмущался. На приеме, 
устроенном монгольским правительством в первых числах ноября 1939 года (при 
вручении правительственных наград Г. К. Жукову и М. С. Никишеву) мне самому 
пришлось услышать слова негодования по этому поводу из уст монгольского лидера. 


Не по нраву пришелся и предложенный нашей комиссией порядок вывоза трупов. 
Противнику было сказано, выкапывайте их сами и постепенно отвозите, чтобы знать,
 сколько будет вывезено. В принципе договорились - закончить до наступления 
морозов, но начало работ не было согласовано. Отложено на завтра. 

Второй день переговоров прошел в более холодной обстановке. Японцы стали 
мрачными, негостеприимными. На тех же столах лежали лишь две пачки папирос. 

В результате достигнутого соглашения японцы в течение нескольких дней с 9 до 17 
часов увозили трупы своих солдат, где их сжигали, а горсти пепла (с общего 
костра) отправляли в ящичках в Японию на родину для вручения семьям погибших. 
Работа проводилась в течение семи суток. Это действовало угнетающе на японских 
солдат, производивших уборку. 

Характерным был еще один момент. Одновременно самураи вели разведку. Вопреки 
договоренности, в состав похоронных команд они включили своих разведчиков. 
Японцы пытались использовать все, только бы узнать, что делается в наших 
войсках и каким вооружением располагают. 

Истинное лицо японцев проявилось при обмене пленными. Вот что докладывал 
Военному Совету начальник политотдела П. И. Горохов: "Мы сдали японских пленных 
в полном порядке: в новом зимнем обмундировании, чистыми, помытыми, побритыми. 
А наши пришли оборванные, обросшие..." 

Примечательно было и то, что японцев не радовало возвращение на родину, они 
были удручены и печальны, ибо знали, что дома их ждут большие неприятности. 

Так бесславно закончилась вооруженная агрессия японских милитаристов, 
пытавшихся силой захватить в МНР выгодный плацдарм для обеспечения 
развертывания своих агрессивных действий против МНР и Советского Союза в 
дальнейшем. Боевые действия на реке Халхин-Гол, и особенно августовская 
операция обогатили как нашу, так и Монгольскую народно-революционную армию 
ценным боевым опытом. Они показали высокие боевые качества советского оружия и 
военной техники и еще раз продемонстрировали прочность дружбы между народами