Красноармейцам раздали листовки с обращением командования и политического 
отдела наших войск. "Бойцы! - говорилось в нем, - наша Родина и командование 
сделали все необходимое для полного разгрома и уничтожения врага. Выполним наш 
священный долг - воинскую присягу. За Родину, за партию - стальной лавиной 
ринемся вперед на взбесившихся японских самураев". Листовка призывала отомстить 
за кровь наших товарищей. "Никогда не поблекнет слава, никогда не забудет 
Родина героев Халхин-Гола, устроивших японской военщине Баянцаганское побоище. 
Помножим Хасан на Баян-Цаган и покажем, что такое советская арифметика... Час 
настал! Приказ командования краток: "Вперед, товарищи! Смерть провокаторам 
войны! За Родину... За братский монгольский народ". 

Командующий уверенно и спокойно руководил последними приготовлениями войск. 
Перед начальником штаба, командирами частей и соединений, находящимися в 
соприкосновении с противником, ставилась задача - вести разведку в обычном 
режиме, следить за поведением врага. О малейших изменениях в его действиях 
приказано было докладывать незамедлительно. Внезапность предстоящих ударов 
сохранилась до последней минуты. В ходе предыдущих боев командующим было 
подмечено, что в воскресные дни у японских войск притупляется бдительность и 
снижается активность на поле боя. 

20 августа - в воскресенье - было решено начать наступательную операцию. Вот 
что по этому поводу написал сам Г. К. Жуков: "Японское командование, уверенное 
в том, что советско-монгольские войска не думают о наступлении и не готовятся к 
нему, разрешило генералам и старшим офицерам воскресные отпуска. Многие из них 
были в этот день далеко от своих войск: кто в Хайларе, кто в Ханчжуре, кто в 
Джин-Джин-Сумэ. Мы учли это немаловажное обстоятельство, принимая решение о 
начале операции именно в воскресенье"{42}. 

В ночь на 20 августа Г. К. Жуков спал не более трех часов. Когда я к нему 
явился рано утром, он уже выпил горячего чая, был чисто выбрит, бодр, 
сосредоточен и готовился идти на наблюдательный пункт. Его лицо не выражало ни 
тревоги, ни беспокойства. Казалось, что он готовится к обычному дню фронтовой 
жизни, когда судьба противника уже в какой-то степени предрешена. 

Надев снаряжение и фуражку с околышем кавалериста, он взял карту с оперативной 
обстановкой, которую вел лично и никогда никому не доверял, вышел из своего 
блиндажа и по траншее направился на наблюдательный пункт. К нему присоединились 
член Военного совета М. С. Никишев и начальник штаба комбриг М. А. Богданов. На 
наблюдательном пункте в блиндаже находился командующий артиллерией комбриг Ф. Г.
 Корзин, справа и слева от блиндажа, на открытых заглубленных площадках, - 
командующие родами войск, с ними несколько штабных командиров для управления. 

Для Г. К. Жукова в блиндаже на НП был подготовлен небольшой стол. На него я 
положил коробку заточенных карандашей - красного и синего цветов, которых 
всегда было по три, потому что ими больше всего приходилось ему работать, 
блокнот в твердой обложке - для записей. К этому времени уже сложился 
определенный опыт, и я знал, что потребуется командующему в той или иной 
обстановке. В напряженное время приходилось строго следить даже за его питанием,
 так как он часто забывал о себе. 

До начала артиллерийской и авиационной подготовки оставалось 2 часа. Уже были 
приведены в готовность все пункты управления. 

Над долинами рек Халхин-Гол и Хайластын-Гол висел седой туман - хороший 
предвестник ясной погоды. Но когда он развеется? Не усилился бы. Такое тоже 
бывает нередко. Г. К. Жуков забеспокоился и обратился к командующему авиацией Я.
 В. Смушкевичу: 

- Как обстоит дело с вылетом авиации? По времени пора начинать. 

- Думаю, туман не помешает. Первыми поведут самолеты опытные летчики, самые 
опытные, - отвечал Яков Владимирович. - Они первыми должны штурмовать 
противника и прикрывать удары бомбардировщиков. 

Вскоре Смушкевич дал по телефону команду бомбардировщикам: "Вылет!" Но 
произошла заминка. Оказалось, что истребители сопровождения не могут подняться 
из-за тумана. Это грозило срывом авиационного обеспечения операции. 

- Они должны подняться точно в срок, - приказал Смушкевич. 

Рискуя столкнуться, машины все же взмыли в воздух и заняли свое место в боевом 
строю. И вот уже смертоносный груз обрушился на вражеские позиции. 

Следом начался артиллерийский налет. 

На командном пункте все были заметно возбуждены. 

- Обеспечить эффективный переход и сопровождение пехоты в атаке, отдал 
распоряжение Г. К. Жуков.