болеют этой болезнью, она называется "ностальгией". Однако не о симптомах 
болезни идет сейчас речь. Считаю опасным для организации мое излишне долгое 
пребывание здесь. Слишком много глаз следит за мной с враждебным вниманием. Уже 
не один раз я сталкивался на работе с довольно серьезными неприятностями. Двое 
из числа тех, кого я пытался втянуть в антифашистскую работу, не оправдали 
доверия. Не нужно понимать меня так: грозит какая-то конкретная и немедленная 
опасность. Может быть, такой опасности нет, по крайней мере, я ее пока не 
чувствую. Но зачем ждать, чтобы опасность, всегда возможная, обернулась бедой? 
Мне приходится без устали разъезжать, этого требует здешняя обстановка. На днях 
буду в Берлине. Прямой поезд сейчас не для меня, еду кружным путем. А есть 
поездки, которые, при неотступной слежке за мной, связаны с риском и для тех 
знакомых, к кому езжу в гости. Организация расширилась, и в этих условиях я не 
чувствую себя спокойным за всех, кто мне доверяет. Жаль потерять плоды усилий 
двух с половиной лет, плоды, которые еще могут принести большую пользу. Имейте 
также в виду, что по приезде нового товарища мне придется пробыть с ним два-три 
месяца, чтобы устроить его здесь хорошо (что совсем не так легко) и ввести 
своего преемника в обстановку весьма сложную из-за разбросанности и пестрого 
состава помощников. Вот мои соображения. Знаю, нелегко подыскать нового 
товарища, но именно поэтому настоятельно прошу вас обратить на мое письмо 
надлежащее внимание и правильно понять все его мотивы. Живу и работаю в 
предчувствии близкой военной грозы. С комприветом Этьен". 

У Кертнера был деловой повод для визита к германскому консулу в Барселоне - 
посоветоваться, в какие именно органы печати сдать рекламные объявления фирмы 
"Эврика". Он дал понять консулу, что ему не безразлично, где именно будут 
напечатаны объявления. Он отдает себе отчет в том, что вопрос этот не столько 
коммерческий, сколько политический. И вовсе не хочет нечаянно оказаться в роли 
богатого дядюшки, который по рассеянности или недомыслию стал подкармливать 
каких-то левых голодранцев. 

Консул Кехер оценил предусмотрительность приезжего и понял, что не одни 
коммерческие интересы вызвали визит и разговор. 

Кертнер сделал вид, что не знает политического лица испанских газет и очень 
нуждается в советах. Вдвоем с консулом они решили дать объявление в газете 
католиков-реакционеров "АВС", в журнале "Бланко и негро", который выпускает то 
же издательство, в барселонской "Реневасион" и, конечно же, в газете 
"Информасионес" - органе Хиля Роблеса. "Информасионес" могла рассматриваться 
как рупор Германии, в ней больше всего национал-социалистических публикаций. 

Была отвергнута не только левая газета "Эль эральдо", но даже либеральные "Эль 
дебато" и "Эль сосиалиста". 

- А как господин консул смотрит на газету "Вангуардиа"? 

- Самая крупная газета здесь, в Каталонии. Но после выборов 16 февраля 
"Вангуардия" стала попросту несносной. Слишком много недружелюбных намеков в 
адрес Германии. Причем намеки становятся все более наглыми. У издателя 
испортился характер, надо его проучить. 

Кертнер спросил также о севильской печати, но Кехер остановил его: 

- На этот счет вам лучше посоветоваться с консулом в Севилье Дрегером. Он 
сейчас здесь. 

- А как его найти? 

- Я вас познакомлю. 

Консул просил герра Кертнера также учесть, что недавно из Берлина пришло письмо 
из ведомства Геббельса с призывом: поддержать объяснениями и денежными 
пожертвованиями благородные замыслы журнала "Нуэстра революсион", который 
вот-вот начнет выходить. Кехер сообщил тоном заговорщика, что лидер "фаланги" 
Антонио Примо де Ривера прислал из тюрьмы для первого номера "Нуэстра 
революсион" приветственную статью. 

Этьен благосклонно кивнул, а сам раздраженно подумал: "Сказал бы мне кто-нибудь 
прежде, что буду содержать фашистскую печать... Да я бы ему морду набил!.." 

У Этьена складывалось впечатление, что консул не понял: то ли заезжий богач в 
самом деле нуждался в рекламе своей фирмы, то ли он явился из каких-то 
специальных сфер с поручением подкормить профашистскую печать. Но так или иначе,
 консул преисполнился к герру Кертнеру почтением и не без гордости сообщил, что 
он - заслуженный национал-социалист и у себя на родине, в Швельме, был 
командиром отряда штурмовиков. 

- Швельм, Швельм... - Этьен сделал вид, будто мучительно вспоминает. - Кажется, 
Швельм входит в административный район Арнсберг? 

- Вы предельно точны.