Партия видела приближение войны и предпринимала максимум усилий, чтобы оттянуть 
сроки вступления в нее Советского Союза. Это был мудрый и реалистичный курс. 
Его осуществление требовало прежде всего искусного ведения дипломатических 
отношений с капиталистическими странами, и особенно с агрессивными. Советский 
Союз, руководимый Коммунистической партией, решительно боролся за укрепление 
мира, за безопасность народов, а в отношении Германии пунктуально выполнял свои 
договорные обязательства, не предпринимал ни одного шага, который гитлеровские 
главари могли бы использовать для обострения обстановки, для военных провокаций.
 

Вся проблема, по моему мнению, сводилась к тому, как долго нужно было 
продолжать такой курс. Ведь фашистская Германия, особенно последний месяц, по 
существу, открыто осуществляла военные приготовления на наших границах, точнее 
говоря, это было то самое время, когда следовало проводить форсированную 
мобилизацию и перевод наших приграничных округов в полную боевую готовность, 
организацию жесткой и глубоко эшелонированной обороны. И. В. Сталин, 
оказывавший огромное влияние на внешнюю и внутреннюю политику партии и 
правительства, видимо, не смог правильно уловить этого переломного момента. 
Нужно было немедленно принимать новые решения, открывающие новую историческую 
эпоху в жизни нашей Родины, и вместе с тем, конечно, соблюдать максимальную 
осторожность, чтобы не дать гитлеровцам повода для обвинения нашей страны в 
агрессивности. То, что Сталин не смог вовремя принять такого решения, является 
его серьезнейшим политическим просчетом. 

В чем причины столь крупного просчета этого опытного и дальновидного 
государственного деятеля? Прежде всего в том, что наши разведорганы, как 
справедливо отмечает в своих воспоминаниях Г. К. Жуков, не смогли в полной мере 
объективно оценивать поступавшую информацию о военных приготовлениях фашистской 
Германии и честно, по-партийному, докладывать ее И. В. Сталину. Я не буду 
касаться всех аспектов такого положения, они в основном известны. Остановлюсь 
лишь на том, что в этом, видимо, сыграла свою роль и некоторая обособленность 
разведуправления от аппарата Генштаба. Начальник разведуправления, являясь 
одновременно и заместителем наркома обороны, предпочитал выходить с докладом о 
разведданных непосредственно на Сталина, минуя начальника Генштаба. Если бы Г. 
К. Жуков был в курсе всей важнейшей развединформации, при его положении и 
характере, он, наверное, смог бы делать более точные выводы из нее и более 
авторитетно представлять эти выводы И. В. Сталину и тем самым в какой-то мере 
повлиять на убеждение И. В. Сталина, что мы в состоянии оттянуть сроки начала 
войны, что Германия не решится воевать на два фронта - на Западе и на Востоке. 

Нужно также иметь в виду, что И. В. Сталин, стремясь оттянуть сроки войны, 
переоценивал возможности дипломатии в решении этой задачи. 

Появись у него сомнение в дальнейшей целесообразности такого курса, он, как 
человек твердый, решительный, возможно, немедленно дал бы согласие на 
проведение всех мер мобилизационного характера. 

В связи с этим, думаю, имеет смысл остановиться на известном сообщении ТАСС от 
14 июня 1941 года. Некоторые читатели склонны считать его документом, сыгравшим 
чуть ли не роковую роль в нашей подготовке к войне, притупившим бдительность 
советских людей в самый важный и критический момент в жизни нашей страны. 

Если рассматривать данное сообщение в отрыве от внешней и внутренней политики 
Коммунистической партии, вероятно, и можно сделать какие-то негативные выводы. 
Но так поступать было бы опрометчиво. 

Сообщение ТАСС от 14 июня 1941 года является, с одной стороны, 
военно-политическим зондажем, который со всей очевидностью показал, что 
Германия держит курс на войну против СССР и угроза войны приближается. Это 
вытекало из гробового молчания фашистских главарей на запрос, обращенный к ним 
Советским правительством. 

С другой стороны, это заявление показывало стремление нашего правительства 
использовать всякую возможность, чтобы оттянуть начало войны, выиграть время 
для подготовки наших Вооруженных Сил к отражению агрессии. 

Таким образом, полагаю правильным считать, что сообщение ТАСС от 14 июня 1941 
года является свидетельством заботы партии и правительства о безопасности нашей 
страны и о ее жизненных интересах. 

О том, что это сообщение является внешнеполитической акцией, говорит 
продолжавшееся осуществление организационно-мобилизационных мероприятий, 
переброска на запад войсковых соединений, перевод ряда предприятий на 
выполнение военных заказов и т. д. 

У нас, работников Генерального штаба, как, естественно, и у других советских 
людей, сообщение ТАСС поначалу вызвало некоторое удивление. Но поскольку за ним 
не последовало никаких принципиально новых директивных указаний, стало ясно, 
что оно не относится ни к Вооруженным Силам, ни к стране в целом.