октября. 

2 октября мы с Р. Я. Малиновским побывали в 8-й гвардейской армии В. И. Чуйкова.
 Здесь, как и в 3-й гвардейской армии Д. Д. Лелюшенко, оставалось менее 
половины боевого комплекта боеприпасов. Зная о сильной инженерной и огневой 
обороне противника, его активности, выражавшейся в постоянных и сильных 
контратаках, мы пришли к выводу, что при таком наличии боеприпасов продолжать 
дальнейшее наступление на запорожском направлении невозможно. Приняли решение 
приостановить наступление дней на 5-6, пока в ударной группировке будет не 
менее 1-1,5 боекомплекта. Было решено также усилить ударную группировку пехотой 
и артиллерией за счет 12-й армии А. И. Данилова; от форсирования Днепра 1-й 
гвардейской армией В. И. Кузнецова на ближайшее время отказаться и взять у нее 
две стрелковые дивизии в резерв фронта для усиления запорожского направления. 
На западном берегу Днепра, впредь до ликвидации фашистского запорожского 
плацдарма, решили оставить лишь четыре стрелковые дивизии 6-й армии И. Т. 
Шлемина, перейдя ими на время к обороне. В ночь на 3 октября Ставка утвердила 
наши соображения. После этого я срочно перелетел к Ф. И. Толбухину. 

3 октября мы с Ф. И. Толбухиным осматривали позиции противника, захваченные на 
Молочной. Фронт прорыва был тогда шириной около 18 и глубиной около 10 км. В 
наших руках оказалась, как и предполагалось, отлично оборудованная основная 
оборонительная полоса врага. Возобновив наступление 9 октября, войска Южного 
фронта, утопая в осенней грязи, начали борьбу за овладение Мелитополем, 
прикрывавшим подходы к Крыму и нижнему течению Днепра. Враг предпринимал 
непрерывные и настойчивые контратаки. Многие населенные пункты неоднократно 
переходили из рук в руки. Наконец, введенная из резерва в бой 51-я армия Я. Г. 
Крейзера 13 октября ворвалась в Мелитополь с юга. Начались затяжные уличные бои.
 Штурмовые группы, переходя от здания к зданию, осаждали и ломали один за 
другим узлы сопротивления и опорные пункты фашистов, гарнизонам которых за 
успешную оборону города Гитлер пообещал тройной оклад. 

Будучи 12 октября в 28-й армии В. Ф. Герасименко, я допрашивал пленных 186-го 
пехотного полка немецкой 73-й пехотной дивизии. Они показали, что их дивизия 5 
октября прибыла из Крыма и до 10 октября находилась в резерве, в 20 км 
юго-западнее Мелитополя. Вечером 10 октября, после прорыва нашими войсками 
фронта южнее Мелитополя, ее бросили в бой с целью восстановить положение на 
Молочной. Дивизию усилили самоходными орудиями "Фердинанд", но и это не помогло.
 Враг нес огромные потери. В частности, батальон, которым командовал один из 
допрашиваемых мною пленных офицеров, к моменту его пленения из 340 человек 
потерял от огня нашей артиллерии 280 человек убитыми и ранеными. По показаниям 
других пленных, потери 336-й пехотной дивизии были еще больше, а 11-я пехотная 
дивизия лишь за 12 октября потеряла до 4/5 своего личного состава. 

В то время как войска Южного фронта атаковали Мелитополь, войска Юго-Западного, 
возобновив наступление, освободили Запорожье и плацдарм, занятый врагом на 
левом берегу Днепра к востоку и северо-востоку от этого города. В связи с тем, 
что левофланговая 3-я гвардейская армия .Юго-Западного фронта, наступавшая 
вдоль левого берега Днепра, и по задачам и территориально вынуждена была 
непосредственно взаимодействовать с войсками Южного фронта, я 16 октября, с 
разрешения Верховного Главнокомандующего, дал указания передать ее Южному 
фронту. Д. Д. Лелюшенко была поставлена задача, пробившись через плавни, 
захватить Васильевку. Южный фронт рассчитывал также на то, что ему помогут 
черноморские моряки. Но 6 октября их операция, которая должна была оттянуть на 
себя часть немецких и румынских резервов, закончилась неудачей и потерей трех 
крупных боевых кораблей. Произошло это вследствие того, что Черноморский флот 
не согласовал своих действий с войсками Северо-Кавказского фронта, в результате 
чего оторвался от сухопутных войск. Пришлось прочнее "привязать" моряков к 
"северокавказцам", разрешив им проводить дальние операции на море только с 
позволения Ставки. 

20 октября 1943 года решением ГКО фронты были переименованы: Центральный в 
Белорусский, Калининский - в 1-й Прибалтийский, Прибалтийский - во 2-й 
Прибалтийский, Воронежский - в 1-й Украинский, Степной - во 2-й Украинский, 
Юго-Западный - в 3-й Украинский, Южный - в 4-й Украинский. Эти наименования в 
основном сохранились и после того, как наши войска изгнали фашистов с 
территории СССР. 

В новых названиях фронтов тоже отразились наши успехи. Как ни огрызался враг, 
он уже не мог остановить катящейся лавины советских войск. От Ленинграда и до 
Крыма развертывалось наступление Красной Армии. 

Осенью 1943 года я особенно часто общался с Ф. И. Толбухиным. Хочется сказать 
несколько теплых слов об этом человеке. Наше знакомство, состоявшееся еще до 
войны, переросло затем в дружбу. Федор Иванович Толбухин начал свою службу 
солдатом царской армии. Как и я, он в первую мировую войну дошел до должности 
командира батальона. А накануне Великой Отечественной войны был начальником 
штаба военного округа. В годы войны особенно ярко выявились такие качества 
Толбухина, как безупречное выполнение служебного долга, личное мужество, 
полководческий талант, душевное отношение к подчиненным. Говорю об этом не с 
чужих слов, а из личного общения с ним во время пребывания в его войсках под