В морозную январскую ночь по вызову Ставки Верховного Главнокомандования я 
выехал в Москву с докладом об отправке дивизий на фронт. 

В город прибыли поздно ночью. Не заглянув домой, я направился прямо в 
Генеральный штаб. 

Начальник Генштаба Маршал Советского Союза Б. М. Шапошников сидел в своем 
кабинете, в глубокой задумчивости склонившись над картой. Когда я вошел, он 
радушно приветствовал меня: 

- А, приехали? Ну как идет у вас работа? Отправили на фронт генералам Жукову, 
Коневу и Мерецкову дивизии? 

- Все исполнено, Борис Михайлович, как приказала Ставка. Полностью вооружили, 
выдали теплое обмундирование и валенки. Чудесные бойцы - эти уральцы! - не 
удержался я, чтобы не похвалить пополнение. - Народ рослый, плечистый, 
жизнерадостный, настроение у всех хорошее. Когда мы провожали их на фронт, мне 
так хотелось поехать с ними, и я, Борис Михайлович, глубоко сожалею, что не мог 
этого сделать. 

- А разве вам рана не мешает? 

Стараясь не припадать на больную ногу, я прошелся по кабинету. 

- Вот видите, Борис Михайлович, рана зажила, и я в любую минуту готов ехать на 
фронт. 

- Ну хорошо, голубчик, - успокоил меня Шапошников, - отдохните после дороги, а 
завтра заходите. - И, к моему огорчению, добавил: - По-моему, вам еще рано по 
окопам лазить, можете повредить ногу, и будет хуже. - Посмотрев на бумаги, 
лежавшие перед ним, маршал сразу переменил тему разговора: - Как вы думаете, 
Иван Владимирович, может ли наш У-2 выполнять задачи бомбардировщика? 

- Что вы, Борис Михайлович? - удивился я. - Какой из У-2 бомбардировщик! Он в 
состоянии поднять всего несколько килограммов груза. Да и скорость-то у него 
такая, что из охотничьего ружья можно сбить, не говоря уже про винтовочный и 
пулеметный огонь. 

- Вот я тоже так думал, - улыбнулся Шапошников, - а специалисты нам доказали, 
что этот самолет при бомбежке ночью неоценим. Мы уже подготовили пять полков. 
Двести самолетов завтра вылетают и будут всю ночь бомбить фашистские войска... 

Борис Михайлович, пожелав мне хорошего отдыха, снова погрузился в работу. Лицо 
его было усталым и озабоченным. Он, пожалуй, не слышал, как я вышел из кабинета.
 

Уже позже, на Закавказском фронте, вспомнился мне наш разговор с Б. М. 
Шапошниковым об У-2, столь славно проявивших себя в качестве ночных 
бомбардировщиков. Ну и задали же они жару фашистам! Недаром гитлеровцы бледнели 
только при одном слове "рус фанер" - так они называли наших боевых 
"кукурузников". 

На другой день после посещения Б. М. Шапошникова я был у И. В. Сталина. 

По-видимому, Сталин понял, зачем я к нему явился, потому что, не дав мне 
выговорить ни слова, предложил сесть и сказал: 

- Знаю, знаю, чего добиваетесь. Надоело сидеть в тылу? 

- Так точно, товарищ Сталин! 

Сталин улыбнулся: 

- Ничего не поделаешь, придется удовлетворить вашу просьбу. 

А еще через сутки, 19 января 1942 года, мне вручили приказ о новом назначении - 
заместителем главнокомандующего Юго-Западным направлением. 

И вот я снова еду в действующую армию. 

Штаб Юго-Западного направления находился в Воронеже, а командный пункт - в 
Сватово. Когда я прибыл на место и приступил к исполнению своих обязанностей, 
войска Юго-Западного и Южного фронтов, входившие в состав Юго-Западного 
направления, перешли в наступление и вели ожесточенные бои. 

Прорвав укрепленный рубеж противника и преодолевая его яростное сопротивление, 
наши войска продвинулась более чем на 100 километров, освободили города 
Барвенково, Лозовая и свыше 400 других населенных пунктов. 

Были полностью разгромлены 68-я дивизия, 236-й противотанковый и 179-й пехотный