военный с пышными усами. Вытянувшись в струнку, я доложу Буденному о своем 
прибытии и в ответ услышу приветствие своего нового комкора. 

А вышло все по-иному. Во дворе дома, где располагался Буденный, меня встретила 
молодая женщина, как я узнал позже, - жена Семена Михайловича Надежда Ивановна. 
Когда я спросил у нее, где могу видеть комкора, она крикнула в сторону сарая: 

- Сема, ты скоро? Тут к тебе товарищ пришел. 

В ответ из сарая послышалось: 

- Где он там, этот товарищ? Пусть идет сюда. 

Вошел я в сарай, смотрю - стоят двое, одетые в зеленые суконные френчи. Один 
высоченный, другой среднего роста. Подхожу к высокому, докладываю о прибытии, а 
он, смеясь, кивает головой в сторону другого, очищающего копыта коня. Я в 
смущении молчу. К нам подходит Надежда Ивановна и говорит, обращаясь к мужу: 

- Сема, да брось ты с конем возиться, товарищ ждет тебя. 

Буденный оторвался от своего дела, испытующе оглядел меня с головы до ног и 
лукаво улыбнулся: 

- Тюленев? Добро пожаловать. Что, воевать приехали или только посмотреть, как 
мы воюем? Завтра предстоит большой бой. Я вот копя себе готовлю. А вы успеете 
собраться к утру, чтобы вместе с нами пойти бить врага? Я пробормотал что-то в 
ответ, означающее "успею". 

Буденный усмехнулся в усы: 

- Наверное, думали, что в штабе корпуса вам придется только бумагами 
заниматься? Нет, брат, у нас так не принято. Воевать так воевать по-настоящему, 
не карандашом, а саблей. Впрочем, пером тоже не грешно владеть. У нас в таких 
людях нехватка большая, замучили мы этим делом начальника штаба Погребова. Так 
вот вы у него помощником и будете. Это, конечно, не значит, что вы засидитесь в 
штабе. У нас штабные работники больше на коне с саблей в руке... 

- Слушаюсь, товарищ Буденный! - переборов робость, подтянулся я. 

Узнав о моем назначении, Городовиков отправился к Семену Михайловичу просить 
его оставить меня в штабе дивизии, но получил решительный отказ. При встрече со 
мной Ока Иванович разочарованно махнул рукой: 

- Значит, не судьба. Семен Михайлович не привык менять своих решений. 

Однако позже Ока Иванович все-таки перетянул меня к себе на должность командира 
2-й кавалерийской бригады. 

Итак, я снова на передовой линии фронта, на одном из ответственных участков 
царицынского направления. 

Генерал Деникин сосредоточил здесь большое количество конницы, намереваясь 
опрокинуть части 10-й армии в Волгу. Однако красные кавалеристы и отряд 
матросов под командой Кожанова отражали все атаки белогвардейских войск. Семен 
Михайлович Буденный вместе со штабом корпуса постоянно находился на самых 
трудных участках. 

Мне, как начальнику разведки корпуса, по заданию комкора и начальника штаба 
приходилось бывать то в одной, то в другой кавалерийской бригаде. Я любил 
находиться в войсках, с которыми не раз участвовал в конных атаках. Это 
нравилось Семену Михайловичу, он был доволен моей службой. Когда в 1919 году из 
Москвы поступила телеграмма с предложением направить меня обратно в военную 
академию для продолжения учебы, Буденный наложил на ней такую резолюцию: 
"Согласен отпустить И. В. Тюленева, по только после окончания гражданской войны.
 С. Буденный". На вторую телеграмму Семен Михайлович также ответил отказом. 

Это меня вполне устраивало. До конца гражданской войны я находился в корпусе 
Буденного, который впоследствии перерос в Первую Конную армию. 

Здесь я приобрел много замечательных товарищей и друзей. Спаянная кровью в боях,
 эта дружба со многими из них сохранилась на всю жизнь. 

Возглавляя разведывательный отдел, я работал в тесном контакте с начальником 
оперативного отдела штаба корпуса Степаном Андреевичем Зотовым. Этот уже не 
молодой, приземистый, широкоплечий человек с типично русским лицом, пышными 
светло-русыми усами обладал завидной работоспособностью. Имея большой военный 
опыт, он был незаменимым консультантом по многим вопросам. Мы быстро 
подружились с ним. В свободные минуты часто рассказывали друг другу о себе. 

"У нас, донских казаков, - делился со мной Степан Андреевич, - ребят с